Сибирские огни, 1948, № 4

границы, в вагон запрыгивают Тихонов, Буткин, Петухов и Егоров. Солдаты поднимаются, приветствуют офицеров. Тихонов говорит дневальному: — Раскройте вагон шире. Сейчас мы увидим сопки, окружающие падь Ченчаль- тюй. Солдаты прерывают свое занятие. Шденкин полотенцем вытирает со щеки мыльную пену и торопится к товарищам, которые сгрудились возле комбата. Поезд катится между гор, подступающих к самому полотну железной дороги. Потом он вырывается на обширную поляну, и все видят в стороне, вправо от поезда, знакомые макушки сопок. — Смотрите, памятник Симочкину цел! — говорит Тихонов, опуская бинокль. Воцаряется молчание, полное глубокого значения. Тихонов полуоборачивается н смотрит на построжевшие лица солдат. Падь Ченчалътюй! Сколько воспоминаний связано с ней у каждого из них! Сколько и радостных и горьких минут было пережито здесь среди суровых, скучных сопок! И не зря! Долг перед Родиной исполнен до конца. Враг разгромлен, и опасность его нашествия с востока снята. Эшелон не остановится на разъезде, где когда-то Тихонов высадил молодых бойцов. Путь эшелона лежит дальше. Но разве эти люди не придут сюда вновь, если Родина потребует этого? Придут! И придут с великой готовностью, во всеоружии своего большого военного и житейского опыта! Поезд изгибается, и все видят впереди пограничную арку и советских пограничников в зеленых фуражках. Подкорытов первым прерывает молчание. Звонким тенорком он начинает солдатскую песню. Ее подхватывают все, подхватывают дружно, как бы одним дыханием: Забайкалье, Забайкалье, Забайкалье — край родной. Породнились с Забайкальем Офицер и рядовой. К о н е ц .