Сибирские огни, 1948, № 4

вается из его груди. На перевал поднимается Шленкин, да не один — впереди его идет японский унтер-офицер. Шленкина и пленного окружают солдаты. Терентий дышит тяжело, облизывает запекшиеся губы. Японец дрожит, смотрит исподлобья на солдат и Егорова. — Ну, где же ты запропастился? Едва дождались, — говорит Егоров первые слова, пришедшие ему на ум. — Заплутался малость, товарищ старший лейтенант. А потом, разве побежишь с этим портом, — Шленкин слегка кивает головой на пленного. — Ах, ты, «система»! — ласково восклицает Егоров и дружески смеется. Шленкин тоже улыбается, он кого-то ищет глазами в толпе. Один Соколков догадывается, о ком думает в эту минуту Шленкин. Но увы, капитана медицинской службы Тарасенко здесь нет. Она в санитарной палатке перевязывает раненую руку замполиту. Буткин наотрез отказался выходить из строя и покидать батальон. Пуля не затронула кости, но рана есть рана, и Тарасенко колдует над ней через каждые два часа. «Ну, ничего! Все равно же она будет знать об этом», — думает Шленкин с радостью. Егоров ведет Шленкина и пленного японца к командиру батальона, по войти в палатку они не успевают. Тихонов выходит из нее им навстречу. Власов, как всегда, следует за ним. Вид у Тихонова озабоченный, и Егоров догадывается, что Штаб Армии преподнес батальону какое-то новое и, видно, нелегкое дело. Тихонов останавливается пораженный неожиданной картиной: японца конвоирует Шленкин. На загоревшем, озабоченном лице комбата появляется усмешка, глаза молодо загораются и некрасивое, широкое лицо становится неузнаваемо симпатичным. — Что, он сам пришел или ты его привел, товарищ Шленкин? — спрашивает комбат. — С выступа на него прыгнул, товарищ майор. — С выступа? Да ведь мог бы в пропасть вместе с ним сорваться, — говорит майор. Шленкин молчит. Что он может сказать? Сорваться с выступа он, конечно, вполне мог, но разве это достаточное основание, чтобы упустить врага? — Молодец! Быть тебе орденоносцем! — говорит Тихонов и приказывает Власову вернуться в палатку и допросить пленного. Через полчаса допрос заканчивается. Пленного передают под особую охрану. Тихонов приказывает Власову строить батальон. Никто из солдат и офицеров этого не ожидает. Все убеждены, что после ночи, проведенной в тревоге, в бою, батальон получит заслуженный отдых. Зачем же потребовалось комбату построение? Может быть он собирается сообщить что-нибудь важное о допросе японца? Нет, комбат говорит о другом. — Только орлы, могучие вольные птицы обитали на Хингане. Советские воины поднялись выше орлов! Честь и хвала вам, славные солдаты Сталина! Тихонов сообщает, что японский император безоговорочно капитулировал перед союзниками, но военщина саботирует капитуляцию, продолжает сопротивление. В Маньчжурии повсеместно идут бои. Есть одно верное средство быстро окончить войну — утроить нажим на врага, ускорить продвижение вперед. Все понимают, что это значит: на сон и отдых сегодня нет никакой надежды. — Родина ждет от нас подвигов, и мы способны эти подвиги совершить. Неправда ли, товарищи? — спрашивает Тихонов. Колонна начинает движение. На первом же километре ее встречают клыкастые, подернувшиеся мхом свалы. Неистово ревут моторы автомашин артиллеристов, фыркают лошади, хрипят волы. Солдаты расстегивают гимнастерки, засучивают рукава. XVI В конце августа с карты Азии исчезло Маньчжоу-Го — марионеточное государство с игрушечным императором японским ставленником Цу И во влаве. Сам император, худощавый человек в очках, похожий своим обликом на засидевшегося на одном курсе студента-неудачника, был пойман на аэродроме при попытке к бегству. В считанные дни советские войска преодолели безводные степи Монголии, форсировали неприступный Хинганский хребет и вышли на побережье Желтого моря. Танковый корпуса могучим тараном раскроили Маньчжурию надвое. Армады тяжелых воздушных кораблей ринулись на важнейшие пункты страны. В Мукдене, Порт-Артуре и других городах высадились десанты советских воинов. Война закончилась полным разгромом врага. Миллионы людей, ввергнутые японскими империалистами в страшные страдания, благодаря вмешательству Советского Союза обрели покой мира. К исходу августа батальон Тихонова