Сибирские огни, 1948, № 4

щей и сослуживцев. Их бесконечная вереница, почти весь батальон. — Н|у, ¡как, Прокофий, приняли тебя в партию, нет? — спрашивает Шленкин, когда ¡Подворытов оказывается с ним плечо в плечу. — А как же! Сам комбат высказался. — В голосе Подворытова нескрываемая гордость. — А ты не замышляешь, Терентий, на счет вступления -в партию? — осведомляется Подворытов. — Замышляю, да, вот, не знаю, смогу ли быть коммунистом. — говорит Шленкин. Подворытов' молчит. Как понятны СМу сомнения Шленвина! И он не сразу пришел к решению о вступлении в партию. В долгие часы раздумий он с пристрастием спрашивал себя: а по силам ли тебе это ответственное звание? А смо'жешь ли ты быть всюду впереди и не щадить сил, а когда' надо и жизнь в борьбе за дело коммунизма? Они подходят, точнее подползают, в огромной свале, е вершины ¡которой японцы ведут огонь. — Свернем налево, — распоряжается , Подкррытов вполголоса. — А справа не лучше? -— нерешительно выражает свое мнение Шленвин, видя, что до' скалы здесь гораздо ближе. — Запомни, голова: северные ветры, и дожди острее и с северной стороны всегда больше выступов, — говорит Подворытов. Откуда же знать Шленвину эти премудрости? Чтоб знать такое, надо провести жизнь в ¡горах. — Веди, — произносит он и ползет за Подворытовым, часто натыкаясь в темноте на ¡каблуки его ботинок. Действительно, выступов у скалы на этой стороне оказывается много. Подкоры- тов и Шленкин ¡местами поднимаются вверх, как та лестнице. Японский пулемет бьет короткими очередями. Как губителен для наших (е г о о ^ н ь ! Подворытов знает, что пулемет ноеш ает поток пуль в расположение бивака. Возможно, что там есть уж© убитые и раненые. Надо во что бы то ни стало подавить японскую огневую точку! И потому — быстрее вперед! Шленвину приходится напрягать все силы, чтобы не отстать от Подворытова. Он расцарапал до крови руки, рассек, наскочив на острые камни, нижнюю губу, брюки его изодраны в клочья, глаза застилает пот, но Шленвин не сдает. Японский пулемет выпускает длинную и замолкает. Подворытов. делает прыжок куда-то в темноту. Шленкин на минуту теряет его из вида. Он торопится, ста'рается нагнать Подворытова — без него он как .слепой без поводыря. Лодкорытов шарится та земле, ругается с вывертами и присказками, как только он один умеет в батальоне. — Ушли! Куда ¡они ушли? Ты смотри, вся земля гильзами усыпана! Сколько поди ваших полегло! — И Подворытов опять сыплет непечатными словами. Вдруг слышится ччи-ирк! — звук, который появляется от скольжения железа та камню. — Стой здесь, я пойду наперехват, — говорит Подворытов. Шленкин не совсем понимает, что произошло, и замысел Под- 1Корьтава ему не ясен. — А ты сам-то куда идти думаешь? — спрашивает он. — Куда, куда! Слышишь, японцы удирают! — сердится Подворытов на недогадливого Шленвина. Н у ,. ¡валяй, я буду тут, — виновато говорит он, так и не поняв плана, возникшего у Подворытова. Тот исчезает мгновенно, словно проваливается в пропасть. Шленвин садится,, вытирает рукавом пот с лица, настороженно прислушивается. Появляется месяц, небо светлеет,, становится виднее в торах. Воздух содрогается от разрывов гранат, от стрельбы, от эха, которое долго перекатывается но ущельям. Отзвуки боя доносятся то с одного места, то с другого. Жжвик! Жжвик! — слышит Шленкин над головой. Кто-то стреляет рядом с ним. Возможно, Подворытов. А может быгь это- японцы заметили его, Шленвина, и стреляют в него. Шленкин быстро ползет, прячется за выступе скалы, плотно прижимается к ее прохладному боку. Он сидит не двигаясь, руки и ноги его затекают, спину ломит. Пули уже не свистят над его головой, но страх обуял Шленкина — ему мерещатся японцы и. впереди, и позади. Слышится хруст— вероятно, идет Подко- рытов. Шленкин приободряется, но выходить из своего гнездовища не спешит. Когда Подкорытов подойдет поближе — он подаст голос. Шаги все отчетливее. Слышно даже как Подворытов, дышит с шумом: и хрипом. «Что ¡он так! Поймают его японцы на мушку» — тревожно думает Шленкин. Наконец в сумраке появляется фигура. Под-