Сибирские огни, 1948, № 4

Солдаты ползут на четвереньках, цепляются за выступы скал. Стрельба не затихает совсем, но паузы между очередями ста 1 » 01 вятся более продолжительными. Впереди ползет Подкорытов, за ним Шлеикии, последним Соколков. В одном месте Подкорытов срывается с выступа. Котелок его ударяется о 'камни и гремит. Японцы мгновенно прекращают стрельбу. «Услышали», — отмечают про себя солдаты и припадают к земле. Но, гаоввдимо- му, это совпадение. Японские пулеметы и автоматы снова строчат один за другим, эхо разносится по ущельям и грохочет и воет там, как штормовое море. Подкорытов поднимает голову, машет рукой: вперед! Но ни Шленкин, пи Соколков его руки не видят — тьма непроглядная. Подюорытов прищелкивает языком раз, другой. И хотя между ними не было уговора насчет того, что значит этот сигнал, Шленшн и Соколков догадываются, что от них требует Подкорытов. Они ползут дальше, натыкаются на острые ребра скал, цепляются за них, лезут вверх. Вдруг Соколков срывается, с шумом летит со скалы к подножью. Благо, что эхо покрывает все звуки, вызванные его падением. Закусив ¡губы, он сдерживает стон, рвущийся из груди. Подкорытов и Шленкин спускаются вниз, к Соколкову, на помощь. Тот лежит, поскрипывая зубами от досады и боли. — Колено расшиб, — сообщает он, когда товарищи склоняются ¡над ним. — Оставайся тут. Мы пойдем двое, — говорит Подкорытов. Соколков стонет. Теперь не столько от боли. Невыносимо тяжко отставать от товарищей. — Ты полежи тут, а я потом за тобой приду, — понимая чувства друга, говорит Шленкин. — - Ну, ползите, ползите. Я , гляди, отлежусь, — стонущим голосом произносит Соколков и, поймав в темноте большую, шершавую руку Подкорытова, жмет ее насколько хватает сил: желаю удачи! Он д а г о лежит прислушиваясь. Когда стрельба затихает, он ¡отчетливо слышит, как погромыхивают котелки на спинах товарищей, как поскрипывают ремни их снаряжения, ¡как стучат к> камни каблуки их ботинок с крепкими подковами на четырех шурупах. Чувство острого беспокойства, за товарищей охватывает его. «Тише же надо! Но почему они так?». Ему хочется крикнуть товарищам, чтоб передвигались они осторожно, японцы моцут обнаружить их по звукам, но стрельба разгорается с новой силой, и Соколков опускает голову на камень. Страх, ¡ощущение обреченности поднимается в душе Соколкова. «Задушат меня тут японцы и знать о моей смерти никто не будет», — горько думает он. Соколков встает, намереваясь броситься вдогонку Подкорытову и Шленкину, но сильная боль от ушиба опрокидывает его наземь. Поняв, что его желание догнать товарищей пока неисполнимо, он смиряется со своей долей. ¡Горькие мысли постепенно покидают его. «Пу, впрочем, задушить меня не так- то ¡просто. У меня винтовка, гранаты. Живой я им все равно не сдамся». Эти размышления ¡ободряют его, он ощупывает затвор винтовки, срывает с ремня .две гранаты. Соколков долго лежит не двигаясь. На небе начинают проглядывать звезды. Месяц утонул в облаках, нет-нет выглянет из-за них и скроется вновь. Кажется, что ¡он барахтается .в облаках, как серебристый язь, запутавшийся в сетях. Стрельба, сосредоточившаяся вначале в ¡одном месте, слышите» теперь то там, то здесь. Вскоре начинаютЛтрелять неподалеку от Соомшкова. «Прокофий ¡с Терешей вступили в дело», — догадывается Соколков и ему становится обидно за свою неудачу. Он вспоминает ¡все, что говорилось о нем час тому назад на партийном собрании. Егоров, Петухов, Буткин, командир отделения сержант Коноплев — все ¡они отмечали его положительные качества. Собрание единогласно приняло его в ряды партии. Какое это доверие и какое счастье быть коммунистом! Он словно на крыльях бросился в бой, в горы и вот... лежи, жди, когда утихнет боль в ноге. «И как это я сорвался? Надо же было этому случиться не раньше, не позже, а именно сегодня. Что скажет Егоров? ¡Может еще подумать, что я струси л ...» — вое больше и больше терзается Соколков. Провожая их в горы, Егоров сказал ему и Подкорытову: — Пу, молодые коммунисты, надеюсь на вас. Соколков теряет ощущение времени. Сколько он тут: час? ¡два? А может быть уже полночь или близится рассвет? Стрельба в горах то вовсе затихает, то разражается короткими стремительными вспышками. Камни, на которых лежит Соколков, становятся холодными и скользкими. Туман должно быть опустился на скалы, покрыл их слоем сырости. Гимнастерка и брюки Соколкова становятся влажными, и дрожь пронизывает его. Он поднимается, чтоб снять с плеча