Сибирские огни, 1948, № 4

Тарасенко замахала руками: — Нет, нет, таких слов не слушаю! И вообще давайте перенесем наш разговор на более поздний срок. Пусть он состоится через год после войны. Мир многое изменит... — Через год после войны? Пусть будет по-вашему! — прошептал Шленкин, уничтоженный и одновременно окрыленный. Больше о любви они не говорили. Тарасенко оставалась попрежнему приветливой, внимательной, словно и не было между ними этого необычного разговора... ...Беседа солдат о женах и любимых прерывается внезапной командой: — Привал на саносмотр! Шленкина передергивает от этой команды. «Батюшки, только бы не она», — проносится у него в мыслях. Но Тарасенко уже приближается к роте. Вместе с ней идет фельдшер и два санитара. «Хоть бы фельдшеру осмотр поручила», — думает Шленкин. Тарасенко идет быстрой, стремительной походкой. На плече у нее матерчатая зеленая сумка с красным крестом. Русые волнистые волосы выбились из-под фуражки, рассыпались на плечи. Яйцо, руки, шея загорели, и потому серые с синим отливом глаза кажутся ярче обычного. Сутуловатость и стремительность походки придают ее небольшой ловкой фигуре черты постоянного порыва вперед. Кажется, что дел у нее — не переделать, и она куда-то торопится денно и нощно. Начиная с 22 июля, когда батальон снялся с пади Ченчальтюй и начал марш по степям Монголии и Китая, Тарасенко живет в неусыпных хлопотах. Первая'ее забота — сберечь ноги бойцов. Ноги для солдата пехоты это все равно, что крылья для птицы. Вторая забота — уберечь солдат от тепловых ударов, не допустить желудочных болезней. Через день— два Тарасенко, пользуясь привалами на отдых, осматривает солдатам ноги, расспрашивает их о здоровье, неустанно повторяет правила сбережения ног и питьевого режима на марше. Желание Шленкина не сбывается. Не фельдшер, а сама Тарасенко входит в круг бойцов третьей роты. Шленкин смотрит на нее застенчивым, влюбленным взглядом. Тарасенко здоровается с ротой, обводит солдат глазами, словно ищет кого- то. Увидев Шленкина, она кивает ему и чуть улыбается. — Прошу, товарищи, снять обувь и рубашки. — Тарасенко никогда не приказывает, но бойцы знают, что просьбы врача равнозначны приказу. — Вчера ведь только, товарищ капи­ тан, осматривали, — говорит один солдат, распутывая сбившиеся обмотки. — Смотрите у меня: если будете пить воду из каждого ручейка — на каждом привале буду осмотры производить, — говорит Тарасенко и смеется. — Тогда батальон, товарищ капитан,, и в месяц до Хингана не дойдет, •— отшучиваются бойцы. — Опять вы неправильно портянку навернули. Видите, какая на пятке краснота образовалась, — слышится голос врача. Тарасенко подзывает санитара, поручает ему показать солдату, как нужно навертывать на ногу портянку. Через минуту ее голос слышится в другом месте. — Ремень у винтовки вам надо подтянуть. Иначе натрете плечо. Шленкин сиял ботинки, гимнастерку и рубашку, сидит в тоскливом ожидании. Ремни от винтовки и вещевого мешка отпечатались на его мясистых плечах. На ногах, натруженных ходьбой, вздулись- жилы. Ступня и пятки задубели, пыль пробилась сквозь ботинки и обмотки в въелась в кожу. — А, чорт, хоть бы помыть эти коряги, — озлобленно шепчет Шленкин, косясь на свои оголенные ноги. — Да, ничего, Тереша, ты же не Аполлон Бельведерскпй в музее, а солдат пехоты на войне, — успокаивает Соколков друга. — Неудобно, если б не она.., — морщится Шленкин. Соколкову так и хочется подшутить над Шленкиным, но он замечает, что тому не до шуток. Шленкин корчится, подтягивает ноги под себя, концом портянки поспешно протирает грязные пальцы. Тарасенко приближается, ее голос слышится совсем возле. Она осматривает Соколкова. Тот о чем-то разговаривает с ней весело и громко. Они оба смеются. Шленкин почти не улавливает их разговора. Поведение Соколкова кажется ему по крайней мере странным. Как можно в таком виде о чем-нибудь разговаривать с врачом, да еще так весело? Шленкин не успевает ответить сам себе на этот вопрос. Он вздрагивает от прикосновения к плечу прохладных пальцев врача. — Ну-ка, Шленкин, покажите лямки своего вещевого мешка, — говорит Тарасенко. Шленкин покорно подает вещевой мешок. Тарасенко ощупывает лямки пальцами. — Да разве можно так, товарищ Шленкин? Вы смотрите: широкие, удобные лямки у вас свернулись в жгуты, вы же натрете ими плечи! Сейчас же расправьте лямки... Тарасенко произносит все это строго,.