Сибирские огни, 1948, № 4

— Радостные вести, товарищи, идут из вашего города, — говорит Петухов. — Только что получен сегодняшний номер армейской газеты... И Петухов рассказывает, что в Риге уже восстановлено свыше двухсот фабрик и заводов, в том числе крупнейший судостроительный завод Наркомата морского флота. Па двенадцати трамвайных линиях общей протяженностью более ста километров нормально работает трамвай. Двадцать семь бань обслуживают население города. Двери двадцати трех кинотеатров широко раскрыты для трудящихся Риги. Солдаты-рижане вносят дополнения но письмам от родных. — А про Казахстан, товарищ старший лейтенант, слышно что-нибудь? — спрашивает Назир Кукенбаев, пожилой боец с черными усиками «в стрелку». — О, Назир, хорошая слава идет по стране о Казахстане. В ближайшие дни у вас заканчивается строительство крупного нефтеперегонного завода. Весь завод-гигант насыщен автоматикой. Даже горение в топках и подача воды в котлы регулируются автоматически. Многие насосы и компрессоры включаются без участия че- Л0В6КЗ-... — Первый казахстанский бензин! Хорошо! Кукенбаев от удовольствия щурит узкие глаза, и в них горят искорки большой радости. Назир гордо посматривает на бойцов, шагающих рядом, перемешивая рус-, ские слова с казахскими, торопливо рассказывает о родных риддерских рудниках, на которых он работал до войны забойщиком. Постепенно завязывается беседа о родных краях, о письмах, полученных из дома, о той восстановительной работе, которая кипит но всем городам и селам страны. С беседой идти куда легче! Соколков толкает локтем в бок Шлен- кина, шепчет: — Неужели старший лейтенант ничего о колхозах не расскажет? Обветренные губы Соколкова дрожат от лукавой улыбки, улыбается и Шленкнн. — На колхозном фронте, товарищи, нынче большой разворот, — слышится голос Петухова. Он рассказывает о ходе уборки на У краине, потом вспоминает свой родимый Алтай, называет имена знатных комбайнеров, подсчитывает «средний вес» трудодня в лучших колхозах. Солдаты помогают ему высчитывать то урожайность на гектар, то нормы выработки передовиков, то общие доходы колхозов-миллионеров. Беседа так увлекает всех, что на время люди забывают о жаре и усталости. Петухов замечает, что рота подтянулась, даже отставшие солдаты и те бойко шагают вместе со всеми. — Ну, бывайте здоровеньки, товарищи, Оружие берегите, сами будьте начеку. Разведка доносит, что японцы спешно создают из своих полков и батальонов летучие отряды. Петухов уходит в другую рогу. Его провожают взглядами, полными глубокого уважения. Ето-то кричит вдогонку: — Почаще приходите, товарищ старший лейтенант! — Петухов оборачивается, кивает головой. В роте смолкает разговор. Петухов ушел, но все, что он говорил, незатухающей искоркой запало в душу каждого. Великие дела совершаются там, на Родине! Еще не отгремели бои, а в стране кипит созидательная работа. Скорее, скорее довершить разгром ненавистных японских самураев, уничтожить опасность нашествия врага на Родину с Востока и — за дело,, на леса новой Сталинской пятилетки! И думы эти прибавляют силы, словно незримый родник холодной ключевой воды, бьющий из-под земли... Уже вечером, в сумерках, батальон подходит к озеру, возле которого намечена ночевка. Увидев поблескивание воды, освещенной месяцем, солдаты ускоряют шаг.. Жажда невыносима. Она держит в страшном оцепенении не только все тело, но к мозг. Хочешь этого или не хочешь, а мысли твои об одном и том же: о воде. , Солдаты, предвкушая удовольствие, которое сулит озеро, громко разговаривают об этом. — Полведра без отдыха выпью! — С ведром управлюсь! — Залезу в озеро и буду всю ночь лежать! Когда до озера остаются считанные метры, солдаты пытаются бежать. Но путь к воде им преграждает сам комбат. Он сердито кричит: — Кругом шагом марш! В сумраке солдаты успевают рассмотреть, что батальонный врач Тарасенко и начальник штаба Власов вошли по колено в озеро и, пробуя воду, почему-то отплевываются. Вскоре все выясняется. Приходит Тихонов. Он говорит: — Озеро, товарищи, соленое, пить веду нельзя. Еое-кто из более догадливых солдат бросается к обозу. Там есть бочка с водой — НЗ — неприкосновенный запас. Теперь ее, вероятно, разрешат открыть. Люди не пили целый день. Но, еще не до