Сибирские огни, 1948, № 4

В этой поэме перед читателем встае^ образ малодушного человека, дерущегося за спасение собственной шкуры. В годы войны из-под пера Енчино- за рождались один за другим образы трусов, обреченно и безропотно ожидающих смерти, или молодых советских людей, бегущих от призыва в армию. Что это такое? Это — клевета на советский народ! В сборнике «Кожондор ла туудьы- лар», изданном в 1944 году, Енчинов опубликовал пьесу в двух картинах, сказку-забаву «Эркин-Баатыр», где, загримировав современность под далекое прошлое, пользуясь приемами сказаний и аллегорий, написал паскудный пасквиль на советский народ и его вождей . в их героической борьбе за честь, свободу и независимость социалистической родины в Великой Отечественной войне с гитлеровскими захватчиками. Останавливаться на разборе этого «произведения» мы не будем. Ему да- >на справедливая оценка писателем А . Коптеловым в статье «Литература народов Сибири» («Сибирские огни», 1947 г., № 5, стр. 34). Автор статьи пишет: «Пересказывать полностью содержание «забавы» невозможно ■— это оскорбило бы самые лучшие чувства •советских людей». Мы полностью присоединяемся к мнению А . Коптелова. После постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» Енчинов замолчал на длительное время. И только через два года его вновь посетило «вдохновение», и он нацисал и опубликовал в областной газете очередную «поэму» — «Улу Октябрь» («Великий Октябрь»). Эту вещь не только нельзя назвать по ее художественным достоинствам поэмой, но и вообще поэтическим произведением. Ограничившись перечнем несвязанных между собой по смыслу фраз, далеких от какого-либо стихотворного метра, он выхолостил политическую сущность событий, исказил роль большевистской партии и вождей революции в дни Великого Октября. И эту идейно вредную вещь опубликовала областная газета! Два слова о языке «поэтических» виршей Енчинова. Алтайский язык, как и все тюркские языки, имеет свои структурные особенности, усложняющие применение в стихотворении классических размеров стиха. В поэтическом фольклоре, в особенности героическом эпосе, веками •сложилась форма тонического стиха, то есть такого размера строки, который разрешает допуск чуть ли не любого количества звуковых стоп (от 3—4 до 17), с необязательным присутствием рифмы или анафоры. Также специфи­ ческими для тюркского народного песенного творчества являются такие поэтические приемы, как аллитерация, вместо рифмы, анафора, параллелизмы и др. Когда современный поэт Дм. Петровский в своем «Святославе», рисуя древнюю Русь, оснащает речь князя Олега словечками, вроде: «откедова?», «откуля?», «вещаньем государствует», то это вызывает недоумение, но если бы какой-либо советский поэт стал «вещать» средствами и приемами русского былинного склада о днях социалистической стройки, это бы вызвало уже негодование читателя. Алтайский поэт Павел Кучияк после ряда неудач, которые он имел в начале своей литературной работы, сказал новое поэтическое слово не только по содержанию, но и по форме. Ему в этом помогла переводческая работа над классическими и современными поэтическими произведениями русских авторов, а прежде всего кропотливая работа трудолюбивого мастера-исследователя поэтического слова. Молодые алтайские поэты А . Шабу- раков, Н. Сабашкин, В. Кучияк и другие также идут по пути новых приемов в стихосложении. Чот Енчинов не идет по этому пути. Он остается на прежних позициях поэтических статутов фольклора, «оправдывая» это спецификой структуры алтайской речи, тем, что алтайский язык находится на такой стадии его развития, когда в стихосложении, якобы, применим только тонический (понимай — произвольный) размер. Этой вредной «теорийкой» Енчинов тянет назад алтайскую поэзию к ее архаическим истокам. Как же могло получиться, что оказалась изданной целая серия чуждых в идейном отношении, поэтически слабых: произведений Енчинова? Объясняется это тем, что руководители областного национального издательства и областной газеты, печатая опусы Енчинова, исходили не из интересов коммунистического воспитания советских людей, а из интересов личных, приятельских. На протяжении ряда лет, вместо того, чтобы подвергнуть резкой уничтожающей критике «творчество» Енчинова, ставшего явно на неправильный в идейном отношении путь, руководители национального издательства услужливо заключали с ним договоры, давали многотысячные авансы, выпускали в свет идейно порочные произведения. «Творчество» Чота Енчинова должно стать предметом самого серьезного обсуждения в руководящих организациях Горно-Алтайской области и в Союзе писателей. Борис КАИРСКИЙ , Иван КОЧЕЕВ.