Сибирские огни, 1948, № 4

стрелов больше не раздается, но все их ждут, ждут... Справа и слева движутся другие роты батальона. Порой они так сближаются, что слышно как тяжело дышат люди. 4 ночь уже постепенно светлеет: Поднимается месяц ' откуда-то с земли, словно он лежал тут, прикорнув до поры, до времени на траве. Степь, ранее сокрытая темнотой, предстает перед взором голубоватой и такой широкой, будто нет у нее ни конца, ни края. Месяц светит недолго. Сумрак редеет, и в небо вонзаются пламенеющие острые шпили наступающего рассвета. Через час начинает пригревать солнце. Взору открывается такой неохватный простор, что робеет глаз. Над степью висят желтые тучи пыли, они виднеются впереди, позади, слева, справа. Под ними движутся колонны автомашин и танков, идут походным строем роты, батальоны, полки. Степь черным-черна от машин и народа. — Поднялась советская страна! Поднялась! — с воодушевлением говорит кто- то. И все осматривают степь и видят, какие несметные силы двинул Сталин на Дальний Восток. III » В полдень батальон Тихонова останавливается на привал. По данным карты, здесь должно быть озерко. Тихонов вместе с Буткиным отправляются искать его. Они бродят по кочкам, высокая и упругая, как щетина, трава полирует голенища их сапог. Тучи комаров с противным писком кружат над головами, липнут к потным лидам и рукам. Озерка нет. Пока картографы чертили и печатали карты, вода испарилась. На месте озерка поблескивает солончаковая лысина. — Напились, Петр Петрович, водички! — хмурясь, бурчит Тихонов. Буткин вытаскивает из чехла новую саперную лопату с крашеным черенком, копает. Безнадежно. На воду нет и намека. Сухой песок лежит толстым слоем. Под ним глина — спрессованная, плотная, как кирпич. —- Попробуй тут вот, верь карте, — все так же хмуро говорит Тихонов. Он подзывает Егорова: — Рассредоточьте роту, пошарьтесь по степи. Возможно, в карте ошибка и озерко показано неточно. Егоров выстраивает роту веером. Бойцы ходят по степи, приглядываются, ковыряют лопатами землю. Проходит полчаса, час воды нет. ня. Белый колпак повара кажется на фоне зеленых просторов степи особенно ослепительным. Поход походом, а сержант Сережкин верен себе: опрятность — первая заповедь повара, Обед сварой на совесть! Щи покрыты желтой восковой пленкой жира. Гречневая каша рассыпается по крупинкам. После такого обеда невыносимо хочется пить. Но воды во флягах — .чуть донышко закрыто, а знойный день почти весь впереди —• времени двенадцать часов. Бойцы скупо переговариваются. В горле сухо — язык липнет к небу. Некоторые с отчаянием машут руками, выпивают воду до последней капли. Более терпеливые делают осторожные глотки и прячут фляги в чехлы. В Течение часа батальон отдыхает. Солнце уже печет нещадно. Воздух горяч, как в жарко натопленной бане. В степи тихо — не колышется ни одна былинка. Бойцы прячутся от зноя под плащпалат- ки, засыпают коротким, тяжелым сном. Наряды боевого охранения зорко оберегают сон товарищей, всматриваются в степное, подернувшееся розоватым маревом, раздолье. То там, то здесь дымятся кухни. А дальше стоят неподвижные шатры пыли, поднятой колесами, ногами, копытами. Прежде, чем двинуться дальше, Буткин произносит речь. Морщинистое лицо замполита побронзовело, глаза воспалены от пыли и бессонницы. На гимнастерке проступили жирные пятна. Пот и пыль насквозь пропитали материю защитного цвета. — Товарищи! Вода будет через 45 километров. Надо их сегодня пройти во что бы то ни стало. Японцы отступают по всему фронту. На нашем участке они бегут в предгорья Хингана. Мы должны настигнуть японцев раньше. Хинганский хребет удобен для обороны. Засядут там — вышибать будет нелегко. А потому: вперед, вперед! И еще раз вперед! Первым в третьей роте начинает сдавать Шленкин. Он дышит все тяжелее м тяжелее. Пот застилает глаза. Плечи ноют. От ремня винтовки немеет рука. Ноги передвигаются тяжело, будто на них гири. Но покидать строй Шленкин не хочет и шагает... шагает... Рота постепенно растягивается. Кое- кто из бойцов опускается на землю, сбрасывает обувь. Портянки хоть выжимай. Перекинув ботинки через плечо, солдаты спешат догнать товарищей. Но рота не стояла на месте. Чтобы нагнать ее, надо идти быстрее, чем она, а силы и так на