Сибирские огни, 1948, № 3

©ловя» хвастались одна перед другой: «Принесла из подоблачных высот!» На полянке, где они остановились, не было валежника, словно ее старательно расчистили давно откочевавшие отсюда люди. Вместо ягеля здесь росла мелкая трава, похожая на подорожник. Изредка иод ногами что-то похрустывало, мягко и знакомо по старым становьям Александр нагнулся, разгреб снег и, увидев древесный уголь, обрадовался на­ ходке, как археолог какому-нибудь нако­ нечнику стрелы, найденному в раскопан­ ном кургане. — Здесь жили кочевые люди? — по­ казал уголь своим спутникам. — Да тут головешек много, — ото­ звался Гоша, показывая на заросшие тра­ вой кострища. — Карагасы любили стоять здесь в осеннюю пору: соболя близко молено было промышлять, — объяснил Митрофан Ива­ нович. — Нага председатель здесь ро­ дился, где-то иод кедром... — Вон что!.. — удивился Гоша. — А вы бывали у них на кочевом стойбище? — спросил Стахеев, знавший юрты только по рисункам в книгах. — Расскажите, Митрофан Иванович! — Зиму в юрте коротал: после ранения укрывался от беляков... Короткий осенний день быстро угасал, разговаривать было некогда. Митрофан Иванович увел оленей на кормежку в лес, Гоша с Колей занялись костром, а Кожу­ хов, следуя своему неизменному правилу, начал со всеми подробностями переносить в дневник то, что было двумя—тремя слонами отмечено в записной книжке за день. 28 После ужина Холмов, отвечая на рас- просы инженеров, рассказал о себе. Жил он верст за семьдесят от карагасских стойбищ, в маленькой деревне Подвояош- ной. В редко населенном краю это счита­ лось недалеко. С кочевыми соседями встречался изредка, во время осеннего промысла на белку, и до восемнадцатого года из их языка, знал не более двух де­ сятков слов. — Посидишь у костра, мяса поешь, чаю попьешь, спросишь: «Белку, паря, промышляешь хорошо?» — «Хорошо». — «Соболь хорошо?» — «Маленько хорошо». Вот и весь разговор, — рассказывал он. — Ты — в одну сторону, карагас — в другую. И больше не повстречаешься. Куда он ушел — бог знает. Они бродя­ чими были: неделю здесь поживет, не­ делю — там. Оттого русские и прозвали их: карагас — черный гусь. Летает, де­ скать, по тайге из конца в конец. Сборы недолгие: шкуры с шестов содрал, на оленей повьючил и поехал. Со всей до­ машностью на новое место... В 1919 году в Подволошной партиза­ ны решили открыть мастерские по изго­ товлению оружия, и кузница Митрофана Ивановича превратилась в арсенал. Ис­ кусный кузнец ковал втулки для дере­ вянных пушек, делал острые пики и звонкие кривые сабли. Но в ноябре кол­ чаковский карательный отряд напал на таежную деревню, разгромил кузницу и спалил не один десяток домов. Во время перестрелки Холмов был ранен в руку и принужден скрыться в горах. Еолчаков- цы приняли его за начальника мастер­ ских и долго шли по следу. Митрофан Иванович ушел за перевал и на третий день своих скитаний увидел дымки кара­ гасских юрт вот на' этом самом месте. Крайняя юрта, в которую он зашел, при­ надлежала Костояку, отцу Ныгалая. Ус­ лышав', что по следу раненого русского, как волки за оленем, идут беляки, Ко- стояк собрал к себе мужчин всего ста­ новья. Долго и тревожно обсуждали они, что им делать, а перед утром погасили костры и стали свертывать юрты. Усадив раненого на спокойного оленя, они отко­ чевали за перевал, где не было ягеля и приходилось рубить пихты, обросшие серым мхом, чтобы накормить оленей. — К той поре вою руку у меня раз- барабанило, как бревно она стала, — вспоминал Митрофан Иванович. — Пока мы кочевали туда, сам Костояк на ночев­ ках делал мне припарки из каких-тч> трав, — хуДую кровь разбивал славно. Митрофан Иванович достал свою коро­ тенькую трубочку и черный кожаный ки­ сет с табаком. — Тоже тофаларскля. — Показал труб­ ку путешественникам. — У Ныгалая та­ кая же, — из сучьев одной лиственницы смастерили, чубуки выточили из одного рога каменного барана, а на поясках я насечку сделал. Вот, поглядите. На широком медном кольце были вы­ гравированы высокие Саянские гольцы, над ними — крутой изгиб и лучи вос­ ходящего солнца, а внизу подписано: «Ныгалай Костояков, 1919 г.». — А у него — моя трубочка, — по­ яснил Митрофан Иванович. — Тоже пуще глаза бережет. Мы поменялись в ту пору. И все тофалары стали звать нас братьями. — А как же рука? — спросил нетер­ пеливый Николай. — Долго болела? — Вот слушайте. — Старик угольком подпалил табак в трубке, затянулся ед­ ким дымом, пыхнул вверх и, удовлетво­ ренно разгладив усы, продолжал: — По­