Сибирские огни, 1948, № 3

гнусно-добродетельное и честное обще­ ство торгашей...» Исследователи Белинского, как пра­ вило, недооценивали русские источники влияния и воздействия на Белинского (Радищев, декабристы, Пушкин, Чаада­ ев), недооценивалась и самостоятель­ ность, оригинальность великого крити­ ка. С этими традициями буржуазно-ли­ берального литературоведения нужно бороться, но нельзя не видеть и влия­ ния Гегеля, например, на общеизвест­ ные взгляды Белинского эпохи приятия «разумной действительности». В уже упомянутой книге М. Поляко­ ва «Белинский в Москве» сказано, меж­ ду тем: «Примирительные тенденции на столько результат влияния гегелев­ ской философии, но в гораздо большей степени следствие последовательного развития идей самого Белинского в связи с идеями Чаадаева» (стр. 2 6 3 ) . Тут автор, что называется, перекла­ дывает с больной головы да на здоро­ вую! Нам думается, что нет оснований пересматривать твердо установленные факты определенного воздействия на Белинского философии Гегеля с ее реакционными выводами. Этим, скорее всего, можно объяснить известные ошиб­ ки и заблуждения Белинского, которые он быстро преодолевал именно потому, что в горниле его духа самобытно вы­ рабатывались глубокие истины и здра­ вые понятия, отражавшие национальные и демократические интересы русского народа. Любопытный и мало изученный эпи­ зод в жизни и творческой деятельности Белинского в Москве составляет напи­ санная им в конце 1 8 3 8 года пьеса «Пятидесятилетний дядюшка или стран­ ная болезнь» , которая создана специаль­ но для бенефиса М. С. Щепкина и впервые увидела свет рампы 2 7 января 1 8 3 9 года. Это одно из самых послед­ них произведений Белинского-москвича. Неистовый Виссарион начал свою де­ ятельность в Москве как драматург и как драматург завершил ее в Москве. Будучи человеком «с гениальной фило­ софской организацией», обладая изу­ мительной критической проницательно­ стью, безошибочным эстетическим чуть­ ем, Белинский мечтал о том, чтоб об­ ратиться к народу и со словом худож­ ника. «Надо влезть в мою шкуру, чтоб узнать, чего мне нужно, — писал он; В. П. Боткину осенью 1 8 3 8 года. — Только поэтам предоставлена завидная участь вполне высказывать себя, а на­ шему брату и то хорошо, коли удастся намекнуть». i О многом «намекнул» Белинский русскому обществу за эти первые годы своей деятельности. «Литературные меч­ тания» , «О русской повести и повестях Гоголя», «Гамлет, драма Шекспира, 1 Письмо, т. I. стр. 2 5 7 . Мочалов в роли Гамлета» ... Десятки полемических статей, сотни рецензий. Ниспровержение Булгариных и Мар- линских, пропаганда реалистических принципов, борьба за демократическую народную литературу, выработка фило­ софского мировоззрения, создание ори­ гинальной русской литературной кри­ тики. Вот что было уже за плечами вели­ кого разночинца, когда он в конце октября 1 8 3 9 года садился в дорож­ ную карету, отправляясь на жительство в Петербург. V В петербургский период своей дея­ тельности Белинский вступает с нара­ стающим чувством протеста против «гнусной действительности» помещи- чье-крепостнического общества и поли­ цейского самодержавия. В одном из первых своих писем, от­ правленных из Петербурга, Белинский писал (В. Боткину): «Чем больше жи­ ву и думаю, тем больше, кровнее люб­ лю Русь, но начинаю сознавать, что это с ее субстанциальной стороны, но ее определение, ее действительность настоящая начинают приводить меня в отчаяние — грязно, мерзко, возмути­ тельно нечеловечески» (Письма, т. II стр. 9). Впервые говорит здесь Белинский о том, что предназначение России, ее «субстанция», ее возможности находят­ ся в резком разрыве и противоречии с ее реальным состоянием, которое на­ блюдает критик. А вскоре Белинский воскликнет: «Проклинаю мое гнусное стремление к примирению с гнусною действительностью!.. (Письма, т. II стр. 1 6 3 ) . На страницах «Отечественных запи­ сок» Белинский выступает с рядом ста­ тей о Пушкине, Лермонтове и Гоголе, с многочисленными обзорами, рецен­ зиями и заметками, которые проникну­ ты революционно-демократическими убе­ ждениями великого разночинца. В реальной действительности, а не в заоблачных высях ищет теперь кри­ тик ответы на проклятые социальные вопросы. Неудивительно, что Белинско­ го в последний период его жизни враги называли бунтовщиком. В этот замеча­ тельный этап евоей деятельности Б е­ линский вступает, освободившись от множества метафизических иллюзий, которые владели им долгое время. Наступает великая иора переоценки ценностей, и в сокрушительном огне самокритики бесповоротно уничтожается немало превратно служивших Белинско­ му сухих эстетических конструкций абсолютного идеализма. Необходимость их уничтожения была Белинскому со­ вершенно ясна, и он приступил к этому мужественно и сурово. «Мы не зави­ дуем, — пишет он в 1 8 4 3 году, —