Сибирские огни, 1948, № 2

Все три дня на нарты грузили пушни­ ну и упаковывали ее, привязывали верев­ ками. Происходил отбор оленей в табунах. Подготовлена была и упряжка собак. Сагу не мог пожаловаться на князца. он предупреждал все его приказания. Не­ сколько раз уже был вызван Дауча и его научили, как он должен держать себя в партизанском отряде и что говорить. Два раза Дауча напивался пьяный и клялся князцу в дружбе и родстве. Он все сде­ лает для такого знатного человека в тундре, как Эмауе. В это время ему ни­ сколько не страшен был лоце Крепов и весь партизанский отряд. Настала ночь, тихая, безветреная, с легким морозом и яркой полярной звездой. «В такую ночь добрый ном спускается е неба в тундру и навещает умерших пред­ ков, чтобы тих был их покой», — го­ ворили 'оленеводы. Дауча тоже знал эту старую примету. Однако, он сидел в юрте князца, как прикованный, уже долгие ча­ сы и ему нельзя было даже взглянуть на небо, на полярную звезду. Его одели в такую порванную и вытертую кухлянку, облезлый малахай, какие только и носят у князца самые бедные пастухи. Что он мог сделать? Он теперь во власти княз- ца. Князец может из него сделать самого бедного и самого богатого Оленевода в тундре. По он теперь родственник Эмауе. И. он будет богатый, как только поможет князцу. Дауча вздрогнул, когда в юрту шумно ввалился желтолицый Сагу. За- ним вне­ сли связанного человека и положили у входа. У него был завязан рот. Затем вер­ нулся князец с двумя приказчиками. Сагу снял малахай, протер стеклянные очки. — О, са-а, все хорошо, половина дела есть!.. — и засмеялся, оскалив большие зубы. Дауча вышел из юрты, для него была готова упряжка собак. Косматые серые волкодавы стояли, навострив уши и слов­ но ждали команду своего каюра. Дауча проворно вскочил на нарту, выдернул остол и «гакнул» на собак. Он считался когда-то неплохим каюром, и собаки его слушали. И теперь, казалось, он не ехал, а летел. Легкая нарта прыгала по сугро­ бам, как маленькая лодка по морским волнам. От быстрой езды и встречного ветра у Дауча проветрилась голова и тяжесть как будто отвалилась от сердца. Ему стало легко дышать. На него произвели худое впечатление связанный человек в юрте князца и недобрый смех желтолицего Сагу. Его преследовали всю дорогу нехо­ рошие мысли. Чем ближе он подъезжал к долине Онотта и Чертовому ущелью, тем больше Дауча становилось не по себе. В его го­ лове все время сидели два человека и спорили между собой. Один говорил, что у него нет никакой злобы против парти­ зан. Лоце Крепов ничего плохого ему не сделал. Он знает лоце Крепова, когда тот спасал табуны оленеводов от болезни. Но другой человек был жадный и хотел раз­ богатеть. Он подружился с княздом и дал клятву. И этот человек толкал Дауча вс." дальше и обещал ему большой табун и большой почет. В Чертовом Ущелье у Дауча спросили пароль. Оп не нашелся, что ответить. Ког­ да первое замешательство прошло, он при­ кинулся пастухом князца. Так его учили Сагу и Эмауе. Он говорил, что приехал за начальником партизан лоце Креповым, чтобы пригласить его на собрание к па­ стухам. Ему поверили и проводили до большой юрты. По тут Дауча совсем ра­ стерялся. Большая юрга была освещен.; фонарем и в ней сидело много народа. Все они громко о чем-то говорили, слы­ шался смех, восклицания, и привычное в тундре «ца» повторялось много раз. Дауча остановился в нерешительности. Он предполагал говорить с лоце Креповым .* глазу на глаз, в пустой юрте, но теперь это было совсем невозможно. Его появление в этой большой хорте было так необычно, что все сразу смолк­ ли. На него смотрели так, словно он при­ шел не из тундры, а спустился с гор, из неведомой страны. Многие здесь его знали, знали, что он перекочевал в долину Тыр- ки к князцу. Но Дауча заранее был пре­ дупрежден, что его именно так встретят в партизанском отряде. Он выдержал взгляд недоверия партизан. Дауча стоял посредине юрты в потертой кухлянке, жалкий и посиневший от холода. Он го­ ворил заученными фразами, обращаясь туда, где сидел лоце Крепов. Верш, что Дауча хотел породниться с кяязцом, перекочевал в его долину, хотел получить калым. Но теперь его сердце полно злобы против князца. Он обманул старого. Дауча, отнял его табун и отдал желтолицым, забрал дочь и не дал калым. Он сделал Дауча самым бедным оленево­ дом и послал к табуну последним пасту­ хом. — Вот что дал мне князец за мою дочь, за мой табун! — подняв подол кух­ лянки, показал дыры Дауча.