Сибирские огни, 1948, № 2

ведь не сама пошла к старому князцу, а ее отец заставил. Простит еще и потому, что ведь он любит ее. И она его любит, это хорошо знал Аяма. Иначе зачем бы Мирянка от него взяла позолоченные се­ режки... А князцу он будет мстить за Марянку, за отца, за весь род Тахты, за всех оленеводов, которых он разорил. Вот только бы Аяме стать боевым настоящим партизаном! Однообразная тундра тянулась без кон­ ца. Аяма предавался мечтам. Он не мог жаловаться на свой дальний путь. Его всюду принимали, жалели, сочувствовали, когда он переправлялся от стойбища к стойбищу, от одного' кочевья к другому. Что бы там князец ни говорил о долге Вапака, как бы ни присваивал оленей, а все же Аяма оставался победителем, луч­ шим ездоком на оленях. В каждой юрте он был желанным гостем, хозяин садил его рядом с собой. Девушки на него загляды­ вались, несмотря на его потертую кух­ лянку и торбаза с прорехами. Потом стойбища стали попадаться все реже и реже, не стало видно кочевий, пастбищ, оленей, юрт. Перед взором вста­ вали покатости холмов, высокие горы и опять равнина, покрытая снегом. Она утомляла глаз, однообразие наводило ску­ ку, внимание притуплялось. Аяма пел, когда ему было' скучно, а встречный след зверя наводил его на размышления, вспорхнувшая неожиданно куропатка за­ ставляла произносить 'привычное «па!». Он взмахивал костяной палочкой, и олени рвались вперед. На одиннадцатом перегоне в тундре вдруг легла настороженная тишина. Ве­ тер стих, небольшие деревца, покрытые инеем, застыли в мертвом оцепенении. Только шуршание и скрип полозьев про­ резали тишину. Тундра притаилась не к добру. «Будет пурга!..» — решил Аяма. В узкой седловине небольших холмов на него набросился снова порывистый ветер. Снежные заструги изменили свое направ­ ление. Это сулило перемену ветра, а пе­ ременный ветер нес злую пургу в тундру. Аяма заторопился, погнал оленей. Здесь на перегоне у озерца стояло несколько- юрт. В них жили коряки. Они держали маленькие табуны оленей и занимались рыболовством и охотой. В юртах можно было укрыться от пурги. Не один раз на перекочевках Аяма с отцом останавлива­ лись у коряков и меняли шкурки зверей на рьгбу для собак. Снег зашевелился и завихрился, когда Аяма ■наконец заметил маленькое стано­ вище. Он завернул оленей к первой по­ павшейся юрте, привязал за колышек, а сам, еле приоткрыв кожу, ввалился снеж­ ным ком-ом в. маленькое помещение. Он ждал, что на него заругаются хозяева, что он появился непрошенным гостем. Но юр­ та была пуста. В очаге лежали истлевшие головешки и угли от костра. Валялась по­ ломанная посуда, пробитый чайник, клоч­ ки изорванной одежды. Что произошло в юрте? Аяма ничего не понимал. Он видел признаки какой-то- борьбы, грабежа. Аяма невольно попятил­ ся назад к выходу. Несколько беспоря­ дочных следов уводили от юрты в сторо­ ну. Аяма прошел по следу и остановился, застыв. В нескольких шагах от юрты в снегу лежал человек. Легкий слой снега покрывал его. Аяма поспешно нагнулся, думая, что человек замерз, и перевернул его. От неожиданности Аяма отшатнулся. Это был хозяин юрты, коряк, у которого они были несколько- раз с отцом... Неуже­ ли его свалил голод? Но никаких призна­ ков опухоли Аяма не обнаружил. Только после внимательного осмотра он заметил кровь, запекшуюся на затылке, н рану. Странным все это показалось Аяме. Ни­ когда в тундре не было грабежей, нападе­ ний, — коряки жили между собой друж­ но. Что же произошло с хозяином? Кто мог напасть на мирного оленевода? Кто стрелял в него? От сознания того, что это могли сделать желтолицые, Аяме стало не по себе. Нет, он не останется в этой юр­ те, где смерть ходит. Аяма схватил за повод своих оленей и потянул их дальше от юрты. В снежной мути уже трудно было видеть. Ветер с визгом набрасывался на него и -валил е ног. Олени, пригнув- головы, еле плелись. Где же другие юрты, ведь здесь было ста­ новище? Может там Аяма найдет приют и покой. Он терял опору, кажется под ним шевелился не только снег, но и земля. Аяма несколько раз падал, потом снова вставал и еще с большей силой тянул за соб-ой -оленей. Олени упирались, встряхи­ вали рогами. По -вот он почувствовал за­ пах дыма. Где-то близко юрта. Он столк­ нулся с ней почти вплотную. Ослеплен­ ный снеговой пылью, Аяма долго протирал глаза. Наконец, он увидел очаг, закопчен­ ную юрту и человека, сидящего у костра. Человек молчал и искоса недружелюбно глядел на Аяму. — Кто ты и как попал в это мертвое становье?.. — спустя некоторое время, спросил его по-корякски незнакомец. — Я бедный оленевод эвен из малого рода Тахты. Но у нас теперь нет рода. Его разорил князец, и мы потеряли всех.