Сибирские огни, 1948, № 1

Когда стемнело, в большом сарае стали показывать вино. Фильм был о войне, и Андрею, мысль которого ж та® все время поворачивала в предстоящим боям, не за­ хотелось его смотреть. Од выбрался из толпы и зашел в дом, в пустующую по случаю сеанса ленинскую комнату. Оди­ нокая лампочка тускло горела под по­ толком. На стене против входа висел в пестрой рамке перерисованный с фотогра­ фии портрет Дмитрия, и длинная подпись рассказывала о его заслугах. Андрей засмотрелся на портрет. Ху­ дожник-самоучка плохо владел кистью, и Андрей сразу заметил, что у брата на портрете совсем не такие нос и глаза, да и губы слишком толсты и выпячены. Но все же сходство было большое, потому что художник уловил нечто гораздо более важное, чем форма отдельных частей ли­ па. Каждый сразу мог сказать, что перед ним спокойный и храбрый человек, с от­ крытой душой, на которого можно поло­ житься в минуту опасности. Чем пристальнее вглядывался Андрей в портрет брата, тем острее становилось в нем странное чувство, что они снова вдвоем, и Дмитрий вот-вот скажет ему что-то важное и значительное, такое, че­ го Дмитрий сам раньше не знал и потому умер, и что непременно должен узнать Андрей, чтобы одолеть немца, .и остаться живым. Одно время даже показалось ему, что губы портрета шевельнулись. Но все было тихо, только бормотал в сарае па разные лады киноаппарат, да верещал за шкафом сверчок. И с беспощадной ясно­ стью почувствовал в этот миг Андрей, что ведь и 1в самом деле брата! больше гнет на свете, и никогда уже Дмитрии не подойдет к нему, не засмеется, не хлоп­ нет по плечу. Никогда не выезжать им 'больше вдвоем с ночевкой на рыбную ловлю, не ходить па танцы в заводской клуб... Вино кончилось, в Ащрей вышел из комнаты. Шумно расходились бойцы по лагерю, окликая друг Друга. По чуть бе­ левшему в ночной темноте раздвоенному стволу березы он отыскал свою палатку. Товарищи уже вернулись. Изнутри доно­ сился мерный говорок Потапова, про­ странно о чем-то рассуждавшего, да ка­ кой-то лязг, — видно, Черняков орудовал напильником. Андреи не вошел в палатку: хотелось отбыть одному. Сел, прислонясь спиной к с/гволу, и задумался. И только к о ш вне­ запно щюзвучало в палатке его имя, не­ вольно повернул голову. — Парень он, конечно, бравый, но до брата! ему далеко, — рассуждая Потапов. — Тот был могучий богатырь! Немца, бывало, схватит одной рукой и оземь Г Из того п дух воя. Отваги был необы­ чайной: один на целый взвод немчуры ходил. А уж боялись его немщы-ы-ы! За голову его квартиру давали из шести комнат, с водопроводом и канализацией, в вечное пользование. Видно было, что Потапов и сам верит1 своей выдумке. Но Андрей помнил, что в борьбе всегда клал Дмитрия на обе ло­ патки, и совсем не отличался тот особой физической силой или ловкостью. Но та® уж ярко сиял здесь образ Дмитрия, ове­ янный посмертной славой, приукрашен­ ный легендами, что Андрей, ничем еще не- блеснувший, даже ни разу не выстрелив­ ший по немцу, конечно, не мог ш тя в сравнение с ним. И Андрею до боли за­ хотелось тоже заслужить настоящую бое­ вую славу, подняться вровень с Дмит­ рием, чтобы однополчане так же г о р д и ­ л и с ь им, как гордятся братом. Долго еще сидел он у палатки, в раз­ думье уставившись в темноту, к только- вышедший зачем-то Черняков, окликнув, заставил его подняться. * " * Как ни гадай, а жизнь все равно так повернет, что только диву даешься. Са­ мый острый выдумщик не предусмотрит всех прыжков и петель, которые она про­ делывает. Так и сейчас. Все «училось в бок- по-иному, чем предполагая Андрей. После боя, коша наши войска оконча­ тельно закрепились в очищенной от нем­ цев деревне, отделение Андрея отдыхало на лесной опушке. Танк, с которым они действовали, еще горячий, с блестящей свежей царапиной поперек башни, стоял, уткнувшись в чащу, прикрытый ветвями. Танкисты и десантники расположились тут же, в пестрящей пряно пахнущими цветами кангки густей и сочной траве. Кто осматривал оружие, кто чинил пор­ ванную в схватке шинель, кто просто отдыхал, глядя в глубокое, по-осеннему прозрачное небо. Неподалеку журчал рт= чей, и кто-то отчаянно плескался в otmv крякая и по-мальчишечьи взвизгивая о т - удовольствия. Бобков, в котором все еще не улеглось возбуждение боя, переходя от бойца к бойцу и размахивая руками, с азартом рассказывал особенно поразивший его эпизод. Когда очищали деревню, он при­ жал к забору немецкого солдата и, на­ правив ему в грудь автомат, крикнул: — Сдавайся, гад!