Сибирские огни, 1948, № 1

— Ты, Найнып, скажи, зачем желто­ лицые убили бедного Аяга? Сожгли его юрту, забрали всех оленей! — Чават пе­ ревел дух ог большого волнения и крик­ нул: — Желтолицый пришел к нам с чужой земли. Он враг нам. Грабит наше добро, губит кочевника тундры. Парод не согласен давать ему оленей!.. Чават перевел взгляд на сидящих в кругу кочевников, ища у них сочувствия и поддержки. Кто-то из круга крикнул. «Ача!..» Потом это слово подхватили де­ сятки голосов. «Ача, не дадим оленей!..» ■— разнеслось по всему кругу. Вслед за этим к костру, где стоял ша­ ман, подбежали два человека и раскидали тлеющие головешки. Костер погас. Ши­ пели горящие угли в снегу. Народ стал расходиться. Шаман рассвирепел. Он подбежал в Чавату. — Тебя!.. Тебя!.. — захлебываясь, тыкал он указательным пальцем в не­ го, — будет первого карать злой дух Ка­ мака... Твой род проклят!.. Ты убежал от хозяина. Тебя будем судить. Ты пошел против старого закона тундры... Чават шел с опущенной головой. Его до пастбища провожали Вапак с сыном Аямой. Что он наделал? Шаман пошлет теперь ему беду. Но разве можно было молчать? Кто-нибудь должен говорить первым. Молодой Аяма с восхищением смотрел на Чавата, — «он не побоялся Найныпа, сказал правду за весь народ». Только старый Вапак кряхтел, сопел и не высказывал ни своего сочувствия, ни порицания. Остаток ночи Чават один провел у .та­ буна и многое передумал. Ему вспомни­ лось пастушество у князца, встреча с лоца в юрте старого пастуха Анюя. Потом одинокая кочевка, когда он сторонился людей и убегал от всех, как затравлен­ ный волк. Нет, он не волк, он не может жить в тундре без людей. Он сказал ша­ ману правду в глаза, — пусть теперь знают все оленеводы тундры!.. Тем временем Оклана не находила себе места. Она волновалась и не могла за­ снуть. Вся тяжелая жизнь в суровой тундре прошла перед ней. Она жалела мать, которая не видела светлого дня, отца и маленьких сестер, погибших от рук желтолицых. Свое печальное заму­ жество' и жизнь у старого Тавеня. Свет­ лые дни их совместной жизни с Чаватом промелькнули незаметно. Слез не было. Они высохли. Болело сердце и голова от бессонной ночи и тя ­ желых дум. Тревожна была и следующая ночь. Ок­ лана все в чему-то прислушивалась и тревожилась. Чават рано ушел на паст­ бище. Звезды ярко горели на небе. В полночь взошел красный полумесяц и за­ думчиво глядел на белую тундру. Все во­ круг стихло, словно притаилось перед грозной пургой. Оклана не сомкнула глаз до самого утра. Чуть забрезжило... Оклана вышла из юрты собрать дров, чтобы согреть чай Чавату, когда он при­ дет домой голодный. Она возвращалась с тяжелой ношей. Вдруг дрова выпали из ее рук, сердце сжалось и ноги словно окаменели. Оклана видела, как собачьи упряжки с четырьмя вооруженными се­ доками неслись прямо к их юрте. Тотчае нарты остановились у входа. — Са-а, аната!.. Хозяцка где?.. — строго спросил очкастый, сутулый, « желтыми зубами и широким ртом. Оклана молчала, она ничего не понима­ ла. Кто эти люди, откуда они, зачем приехали сюда? Очкастый вдруг оскалил большие зубы и показал рукой в тундру. Он заметил оленей. Там был Чават со своим табу­ ном. — Са-а!.. Са-а!.. — закричал он. Собачьи упряжки сорвались с места в понеслись в тундру к табуну оленей. У Окланы тряслись руки. Она теперь догадалась. Желтолицые приехали нака­ зывать ее мужа. Шаман Найнып успел донести. Оп предал оленеводов Пораполь- ского дола. Она бросилась было к табу­ ну, но остановилась. Ноги подломились. Кое-как доползла она до юрты. Желтолицые окружили и гнали живот­ ных. Чават бежал наперерез табуну, что­ бы завернуть его в другую сторону. Он не давал оленей. Тогда очкастый е лоша­ диным оскалом широкого рта вынул на­ ган, и Оклана увидела только дымок и как зашатался и упал лицом в снег Ча­ ват. Она стиснула зубы и выпрямилась... Злоба переполнила ее грудь. Медленно она вошла в юрту и прижалась к ребенку. Крупная слеза скатилась по щеке на по­ дол кухлянки. Что же ей делать? Это не люди, а звери, они убили Чавата и отца с маленькими сестрами!.. Они со­ жгут юрту и ее вместе с Влетаиой. В ру­ ки попалось ружье «краля», принесенное Вапаком после гибели отца. Оклана схва-j тила ружье и крепко сжала. От отца я Чавата она научилась владеть им. Когда оберегала табуц оленей рт волков, она брала ружье и стреляла без промаха. Ок­ лана вытащила и другое ружье, оно при­ надлежало Чавату и было заряжено ну­ лей для волка.