Сибирские огни, 1948, № 1

Зато в юрте водворилась мертвая ти­ шина, когда лоца заговорил о тундре, тя­ желой жизни кочевнипа-оленсвода, о княз. пе, шамапе, старом законе. Он привел два случая, когда богач Эмауе держал двух пастухов, они отрабатывали себе в жены его дочерей. Один из них пас олепей де­ сять лет, другой — семь. Они были про­ гнаны и не получили ни одного оленя за свои труды. Тогда Эмауе им не грозил ни судом, ни шамапом, ни злым духом. Один пастух отморозил себе уши и ноги и стал негоден, другой вывихнул руку и сделался на всю жизнь калекой. Князец им сказал: — Мне не надо калек, а наездников я яе держу!.. Эти два случая произошли на виду у всех пастухов, они были памятны. В то же время они показывали, как бесправны пастухи. Енязец может поступить так с каждым из них: прогнать и не дать ни одного оленя. Чават думал и ему каза­ лось, что это про него рассказывает лона, это ему уготована такая жизнь у княз- цовотго табуна. Поздно закончилась беседа пастухов с лоца в юрте Ашоя. Почыо Чават не мот заснуть, а утром на кочевье Эмауе про­ изошло небывалое событие: с пастбища, оставив табуны, вместе с лоца ушло пять пастухов. Эю подбодрило Чавата. В следующую ночь, когда кругом было тихо, он погрузил на ручпые санки лы­ жи, чайник, две оленьи шкуры. Это было все его достояние. Он узнал, что за пятью пастухами послана погоня. Князец хотел их отыскать и наказать... Но все знали, кто уходил с лоца, никогда не возвра­ щался к табунам князца. Чават восполь- | зовался суматохой и скрылся незаметно. Его ло-ца тоже приглашал в партизанский отряд, но как Чават мог оставить табун оленей, Оклану, юрту? Он сделал большой круг, чтобы запутать следы. По непрохо­ димой чаще, болотами, крутыми хребтами пришел Чават в юрту к Оклане. День только разгорался, и первый раз за всю зиму выглянуло большое красное солнце, когда встретились Чават и Окла- | на. Это был счастливый депь, который j объединил их. Оклана была рада, она об­ няла Чавата. — Как хорошо, Чават, мы теперь будем ; жить вместе. У нас свой табун, своя | юрта, свои собачки!.. Я зиала, что при­ дешь. Ты смелый, Чават, не побоялся ша­ мана и князца!.. — говорила опа взвол- г яовашго. Чавату не было весело, неодобрительно [он отнесся к преждевременной радости | 'Окланы. — Не говори так, Оклана!.. У чорга шапка без наушников, услышит и пошлет нам беду... Ты знаешь, что мне говорил лоца-русский в юрте Анюя: могут в тунд­ ру притти желтолицые!.. Он звал меня в партизанский отряд. Я не пошел... Оклана не хотела верить. Какая беда, какое горе, когда они теперь могут коче­ вать вместе и поочереди охранять оленей! Придут ли еще желтолицые и когда это будет? Оклане и Чавату нужно уйти, что­ бы на время скрыться, чтобы их никто не видел. Потом через год-два они могут снова прикочевать на старое место. Мо­ жет в это время в тундре опять будет новый закол, новая власть, прогонят жел­ толицых, если они придут, и все будет хорошо. На другой день Оклана сказала Чавату: — Знаешь, мы откочуем в Пораполь- ский дол, где аргишлл мой отец. Там бо­ гатые ягельники и много дикого оленя ходит!.. Чават согласился. Он согнал табун и заарканил вожака, чтобы навьючить его. Оклана разбирала юрту, увязывала колышки, шкуры, чайник, чугунок, трясла полог. Чават подвел не­ сколько оленей и собачью упряжку. Ок­ лана аккуратно уложила на нарты вещи, » Чават навьючил оленей переметными сумами. Они кочевали по тем же местам, где когда-то ходил с табуном старый Аяг. Они имели немного больший табун: два десят­ ка оленей. Но они были молоды. Их жизнь проходила в полном согласии. Иногда они голодали, не видели мяса. Пили один чай из мохового настоя, собирали клубни са­ раны, коренья шаломойника и варили по­ хлебку из трав. Когда Чават пас табун, Оклана, управившись в юрте, приходила и помогала на пастбище. Ночами они вместо стерегли оленей от волков и пурги. Чават не обижал Оклану, а она терпе­ ливо переносила все ‘невзгоды. За два го­ да, когда они сторонились людей, Оклана и Чават только раз прожили иа одном месте четыре месяца. Остальное время проходило в вечном движении за малень­ ким табуном оленей. 4 Пришел третий год с холодной и плохой зимой. В Порапольском доле не переставая дули злые северные ветры. Паиасуха — ветер с мелким снегом шел с запада и заметал ^все тропы и следы, гнал мелкую пыль. Хивус поднимал клубы и снеговые смерчи и кружился вихрем па просторах . тундры. Рянда слепила большими хлопья­ ми глаза и стлалась белым саваном по земле.