Сибирские огни, 1948, № 1

Мы стали пробираться наугад по зыб­ ким болотам, часто спотыкаясь о кочки. Кругом было пустынно* и темно. Иналов часто семенил ногами и щупал землю. Я старался не отстать и шагал, как слепой за поводырем. Мы долго путались в тем­ ноте. Миновали какие-то камни, рвы, переправились через небольшой ручей, осторожно обошли болото. Вдруг Ичалов припал к кусту и затаился. Леска завор­ чала и ощетинилась, но мы заставили ее замолчать. — В чем дело? — шопотом спросил я. , — Какой-то зверь или люди ходят... Тебе только хорошо посмотри! — ответил Ичалов. Напрягая зрение, я, наконец, различил недалеко от себя маячившую тень. Кто-то двигался нам навстречу. Во тьме тень то растворялась, то как бы выплывала из гу­ стых полос тумана. Это был человек. Ича­ лов решительно окликнул: — Айя, кто там?.. Куда ходишь?.. Человек остановился. Ичалов настойчиво повторил вопрос. Из темноты послышался сдержанный женский голос: — Мене Ламута Оклана. Тебе кто есть?.. Ичалов словно вырос, быстро отделился от кустов и смело зашагал навстречу. — Айя, Оклана! Куда ты ходишь? — радостно заговорил он уже в темноте. Когда я поровнялся с ними, Ичалов и Оклана дружески беседовали. По тону, с каким обращался Ичалов к Омане, я до­ гадался, что они близко знакомы, чуть ли не родичи. — Ача... Инты, как хорошо, что ты вернулся!.. — восклицала Оклана. глядя с умилением иа моего спутника. Она была одета в меховую кухлянку— оленью шубу, с накинутым на голову ка­ пюшоном. Несколько полосок, отороченных бисером, спускались на средину передни­ ка. Полоски шли также по полам кухлян­ ки и рукавам. Она стояла с длинной пал­ кой в руках. Такие палки обычно носили с собой пастухи оленьих табунов. Оклана повела нас к себе. Стойбище находилось неподалеку. Скоро мы наткну­ лись на небольшую юрасу. Это была круглая, конусообразная юрта, какие себе ставили в летнее время кочевники-олене­ воды. Мы очень обрадовались жилью. Одино­ кий полог, маленький чайник, котелок. У стен на жердях висела одежда, очевидно, принадлежавшая только Омане. Неужели она жила здесь одна? В юрасе было чисто, уютно и тепло. Пол был устлан мхом и покрыт оленьими шкурами. Стенки ок­ леены бумагой и плакатами и нигде не заметно было сажи и копоти. При свете тусмого фонаря и огня в очаге я внимательно приглядывался к хо­ зяйке. Ей было лет сорок, не больше. Ли­ цо у Окланы широкое, скуластое, как у многих жителей Крайнего Севера. Рот не­ большой, тонкие губы. Надбровные ду-гн резко очерчены, но брови еле заметны. Черные узкие глаза смотрели проницатель­ но и настороженно. Несколько вертикаль­ ных синеватых полосок и спиралей по­ крывали переносье и подбородок. Это бы­ ли, очевидно, следы татуировки — ста­ ринного обычая оленеводов-кочевников тундр. Их можно было заметить теперь только внимательно приглядевшись. Оклана некоторое время посидела с на­ ми, подбросила дров в очаг, поправила фи­ тиль в жаровнике, чтобы не коптил, и скоро ушла. Я спросил Ичалова. — Куда это она в такую темень? — Оклана ушла, однако, смотреть та­ буны оленей!.. — спокойно ответил он и объяснил, что оленеводы-колхозники летом подгоняют свои табуны ближе к хребтам, к берегу моря. В тундре в это время бы­ ло много гнуса, он беспокоит животных. У берега же и у хребта ветер отгоняет мошкару, животные здесь себя чувствуют вольготно. Но зато оленей беспокоят хищ­ ные звери, особенно волки, они в темные ночи незаметно подкрадываются к табу­ нам. Туманные ночи приносят большие бедствия колхозникам-оленеводам. Оклана пошла проверить, как караулят табуны пастухи. Ичалов чувствовал себя как дома и быстро расположился на ночлег. Я было попытался расспросить его, откуда он знает Оклзну, то Ичалов буркнул что-то невнятное себе под нос и вскоре задремал. Мне не хотелось спать. Я долго ворочал­ ся, подымался, поправил головешки в ко­ стре. Фитиль в плошке стал чадить, я его погасил совсем. В юрасе стало темно. Наконец, я улегся и уже задремал, когда вблизи юрасы раздался протяжный заунывный вой волков. Па него мгновен­ но отозвались .собаки. Дол встрепенулся от тоскливого дрожащего эха и ожил. Со­ бачьи голоса сливались с волчьим воем. Они то умолкали, то с новой силой подни­ мались и переходили на высокие ноты. Мне стало не по себе от этого концерта, и я вспомнил об Оклане, пробиравшейся к оленьему табуну. В глубокую ночь у юрасы послышался топот копьгт, шарканье ног и какие-то возгласы. С новой силой залаяли собаки, заворчала и ощетинилась лежавшая со мной рядом Леска. Я вскочил и в малень­ кое входное отверстие Еыглянул из юрасы. Было так темно, что трудно разобрать да­ же вблизи находившиеся предметы. При­