Сибирские огни, 1948, № 1

варивал и другие буквы «ч» — «ц», вро­ де «цайник» вместо «чайник». Однако я хорошо понимал Ичалова и мы свободно разговаривали. Его соплеменники жили давно уже оседло и в избах русской постройки, за­ нимались рыболовством, охотой и отчасти скотоводством, состояли в колхозах и крепко были привязаны к своим наси­ женным местам. Ичалов тоже состоял в колхозе, но оленеводческом, кочевом. Жил он раньше среди эвенков, коряков и чук­ чей, и всюду имел много приятелей и друзей. С таким человеком, как Ичалов, мне легко было договориться о совместных скитаниях по дебрям Камчатки. Он любил тайгу, тундру, свой суровый край и осо­ бенно охоту и оленеводческий колхоз. Я жалел только об одном, почему Ича­ лов пришел без трех обещанных вьючных оленей. IIо- он скоро успокоил меня. По­ советовал добраться до ближайших кол­ хозных пастбищ оленей и с ними вместе потом кочевать в тундру. Это был самый легкий способ передвижения на Крайнем Севере. На следующий день мы распаковали че­ модан, распределили бумаги в небольшие пачечки, аккуратно их уложили в рюкзак и мешки и направились в ближайшему пастбищу. Мы шли по берегу какого-то небольшо­ го безымянного озера, приближаясь к го­ рам. Видимо, это были отроги знаменито­ го Гональсюо-го хребта. Они тянулись по всему побережью полуострова острой гре­ бенкой. Местность на Камчатке очень разнооб­ разна. Здесь можно на небольшой, сравни­ тельно, территории оказаться и в диких девственных лесах, и топях ’тундры, и в сплошных зарослях луговых травянистых растений и подняться на высокие хребты гор и величавые сопки со снежными ма­ кушками. Спускаясь гго заливному берегу озера, мы неожиданно попали в заросли шало- мойника. Это травянистое растение подни­ малось до двух метров высотой. Его зон­ тикообразные листья тихо раскачивались над нашими головами. Мы пробирались с трудом, как в джунглях. Меня поражала величина лугового ра­ стения, в таких «джунглях» могли бы сво­ бодно укрыться и тигр и слон, если бы они здесь водились. Моего спутника -мало чем поражал огромный рост шаломойни- ка, он к нему подходил с практической стороны. Вот, мол, камчадалы срезают молодые стебли растения и приправляют ими (Пищу. Коща шашомойнйк созревает, становится старым и теряет свои пита­ тельные соки, выкапывают его корни. Засушенными и растолченными корнями приправляют икру, отчего она приобре­ тает приятный, немного сладковатый вкус. По совету Ичалова мы разглядывали и срезали траву кипрей, известную у нас на Большой земле под названием каперского чая или Иван-чая Он растет но лесосе­ кам и лесным пожарищам, венчики его цветов темнороэовые. Их сушат, завари­ вают, как чай. Цветы камчатского кипрея буроваты, крупные стебли сладки до приторности. Камчатские жители варят из него квас, бражку, подслащивают ягоды. Листья и молодые стебли идут на приправу супа с мясом или рыбой. Мало обращая внимания на шаломой- ник, Ичалов, однако, все время собирал медвежий корень, помогающий, будто, от ломоты -спины, ромашку, как целебное средство от горловых болезней, траву- майор, как лекарство при ранении, дрпс, как слабительное, и черемшу, как самое верное и испытанное средство против цыиги. Он знал, казалось, все травы и их применение. Я не мог удержаться и спро­ сил Ичалова, не лечит ли он даго этими травами? О-н поднял голову и посмотрел на меня испытующе. — Зачем ты спрашиваешь, может ты знаешь, как я лечил много людей с крас­ ной звездой?.. — Нет, ничего мне неизвестно, — от­ ветил я несколько удивленный неожидан­ ным вопросом. Но Ичалов не захотел мно­ го распространяться о своих лекарских способностях и замолчал. Мы шли около семи километров лугами и болотом. Горы, казавшиеся близкими, все еще были далеко. Ичалов с беспокой­ ством поглядывал на яркие краски заката. Тучи розовели в лучах уходящего солнца. Ярко розовой была и маленькая полоска неба в просвете между облаками. Она то тускнела, то с новой силой загоралась, пока совсем не померкла. Все это, по словам Ичалова, предвещало непогоду. Над нашими головами пронеслись со свистом шилохвосты. Очевидно, они оты­ скивали удобную ночевку. F берега вспорхнула и запищала «унылая вост­ рушка». Здесь ее прозвали так за уны­ лый и жалобный писк. Она обычно ютит­ ся у берегов речек и озер и питается червячками, жуками и мелкой рыбешкой.. Тоскливый посвист «вострушки» также настороживал Ичалова. Он недовольно кряхтел, нагнувшись,, что-то искал, внимательно приглядывался, раздвигая руками траву, чтобы лучше рассмотреть землю. Когда- я спросил его, в.