Сибирские огни, 1948, № 1

Ход полка «Р окружения — пустяковой событие, не заслуживающее внимания. Ни строчки, ни слова о том, что, без сомне­ ния, определяло и направляло всю жизнь полка в этот знаменательный момент! Автору, видимо, невдомек, что этим он сам себя обкрадывает, выхолащивает по­ этическое зерно рассказа. Но он до конца верен своему «методу» скольжения мимо главного. Ведь если, на­ пример, рождение ребенка всех в полку взволновало, то дайте же нам, хоть мель­ ком, взглянуть на него, товарищ автор! Покажите нам его хотя бы в тот момент когда майор Чумиков приходит навестить Анну Назаровну. Увы, и сам автор, и майор вслед за ним обнаруживают полное равнодушие к новорожденному. Майор, правда, замечает, что ребенок завернут в наволочку, но это нужно автору лишь для того, чтобы заставить его отдать приказ «побеспокоиться о пеленках». Характеристики героев в рассказе не­ брежны, непродуманны. Вот майор Ч-уми- коз: «Большой, нескладный, с широкой костью и длинными цепкими руками, он был похож на былинного русского бога­ тыря». Но с каких это пор нескладность л длинные руки стали особенностью бы­ линных богатырей? Бойцы восхищаются Чумиковым. Но как вы думаете, почему? — «Хорошо с майором в бою — голос у него зычный, что твоя труба. Гаркнет — все батальоны слышат». В образе Анны Назаровны совершенно отсутствуют черты, которые неизбежно должна была наложить ее профессия. Уговаривая командира разрешить ей при­ соединиться к части, она выставляет та­ кие аргументы: «Я, ведь, не скоро (т. е. не скоро буду рожать. В. В.) Не бойтесь, я вынос­ лива и все умею делать». И только на следующей странице чита­ тель с удивлением узнает, что Анна На­ заровна — врач. Как же так? Ведь как раз это и должно было явиться решаю­ щим аргументом в пользу оставления ее при части, которая не имеет врача. Автор и в дальнейшем ограничивается лишь беглым упоминанием, что Анна На­ заровна в числе прочих дел успевала так­ же и «лечить раны». Первоначальная не­ приязнь к ней со стороны фельдшера Шкредова опять-таки объясняется только тем, что он опасался «попасть в акуше­ ры», а об их взаимоотношениях по линии профессиональной, т. е. как врача и фельдшера, не сказано ни слова. Вообще, мы нигде не видим, как выполняет Анна Назаровна основные свои обязанности в полку — обязанности врача, и это лишает образ жизненной убедительности. Все сказанное свидетельствует о серь­ езном дефекте художественного зрения ав­ тора. Он проходит мимо главного и тонет во второстепенных мелочах, которые как раз и приобрели бы ценность только на фоне этого главного, в связи с ним. Скольжение вокруг да около главного характерно и для открывающей сборник повести «Сибиряки». Центральный ее об­ раз — командир дивизии генерал ВерхозлЕ — менее всего раскрыт как военачальник. Мы видим, как он прощается со школьни­ ками, как предается воспоминаниям юно­ сти на маленькой станции под Краснояр­ ском, как произносит вслух и про себя глубокомысленные сентенции, — главным образом, насчет «крепости» и «гордости» сибиряков; мы узнаем, что он уже много лет мечтает покататься на коньках, что любит вставать рано, что первая любовь его была неудачной и т. д., и т. п. Конеч­ но, почему бы не сказать об этом наряду с главным. Но беда в том, что это глав­ ное, то-есть мысли и чувства, относящие­ ся к деятельности Верхозина как коман­ дира дивизии, автор упорно обходит на протяжении всей повести. Создается впе­ чатление, что голова этого генерала за­ нята чем угодно, только не службой. Иногда, правда, автор спохватывается и сообщает, например, что комдив с комис­ саром «все время находились в полках, беседовали с бойцами и командирами, про­ веряли штабы», что генерал «метался (!) из одного полка в другой», «спал урывка­ ми по одному—два часа в сутки». Но яс­ но, что такая скороговорка ничего не ис­ правляет. ибо читатель не понимает, за­ чем нужно генералу «метаться» и не ви­ дит конкретных результатов этого «мета­ ния». Когда же автор пытается показать на деле, что Верхозин «в совершенстве умел управлять боем», получается совсем не­ правдоподобно: «В тяжкие минуты боя генерал являлся на самый опасный участок н говорил: — Даю вам час на то, чтобы взять вы­ сотку. А если вы не возьмете, я сам сде­ лаю это». А вот что говорит перед боем своим солдатам этот странный командир: «Если я, ваш генерал, скажу вам в этих боях: отступайте —• смерть мне и проклятие!» Разумеется, ни один реальный командир, будучи в здравом уме, не станет внушать своим подчиненным мысль о том, что он, командир, может отдать ошибочный, пре­ ступный приказ. В начале повести Ве-рхозян обходит свою дивизию. Этот обход должен, пови- димому, показать нам его, как командира, хорошо знающего армейскую жизнь и за­ ботящегося о нуждах солдат. Но автор не представляет, в каких поступках -прояв­ ляются в жизни эти качества. Централь­ ный момент обхода — посещение солдат­ ской столовой. Вот как оно выглядит: «Верхозин, принюхиваясь, остановился и вдруг радостно воскликнул: — Да ведь это гречневая каша, чорт ее подери!» Глубокомысленно изрекши: «Гречневая каша, матушка наша, полезная штука», — генерал проШел-ся по столовой, заметил выщербленные ложки, за которые разнес затем командира -полка, н на этом посе­ щение закончилось.