Сибирские огни, 1948, № 1

отдельные работы Фурманова, Федина, Лидина и др. Он издал на свои средства «Освобожденный Дон Кихот» Луначарско­ го, доклад Горького на Всесоюзном съ е з ­ де писателей, его письма к молодым пи­ сателям, брошюру «Литературная полити­ ка ВКП(б)», выпустил сборник рассказов советских писателей, озаглавленный «Ар­ фа». В эти годы Китай впервые прочел на родном языке «Цемент» Гладкова, «Мя­ теж» Фурманова, «Бронепоезд 1400» В. Иванова, «Железный поток» Серафимо­ вича, выпущенный почти одновременно пятью издательствами. Если бы мы поже­ лали продолжить список книг, которыми еачитывались в то время, нам пришлось бы назвать среди многих других «Бруски» Панферова, «Дневник Кости Рябцева» Ог. нева, перзую часть «Тихого Дона». По данным библиотеки Бэйпинского На­ ционального университета, относящимся к январю 1934 года, наибольшим опросом чи­ тателей пользовались 33 книги иностран­ ных авторов. Среди них мы находим: «Ка­ питал» Маркса, статьи Энгельса, произ­ ведения Ленина и Сталина, «Пятилетний план Советского Союза». Из художествен­ ной литературы первое место занимают рассказы Горького и Чехова, «Воскре­ сенье» Толстого, «Первая любовь» Тур­ генева. 1935 год прошел под знаком «генераль­ ного» наступления китайской цензуры на неугодные Японии издания, прогремел во­ инственным лозунгом китайских фашистов «Выгоним красных из литературы!» И вот некоторые показательные итоги: Книжная продукция 1935 года, сводя на нет титаническое усердие цензорских нож­ ниц, составила 9223 тома против 6197 то ­ мов 1934 года, а количество журналов й газет, по данным (выставки, устроенной в Ханькоу, достигло 6165 названий. На ули. цы китайских городов, сметая с пути бан­ ды ‘«синерубашечников», хлынули волны .демонстрантов, протестующих против фа­ шистской реакции и японской агрессий. Шанхайский журнал «Вселенная», назло сочинителям лозунгов об «изгнании крас­ ных», в передовой редакционной статье № 4 за 1935 год писал: «В то время, как большинство зарубеж­ ных стран для нас «е более, чем пустые названия, влияние России в Китае огром­ но. Современная китайская литература не была бы тем, чем она стала, если бы не русское влияние. Л у -С внь многое почерп­ нул в искусстве рассказа у Чехова. Про­ изведениями Достоевского, Толстого и Горького жадно зачитывалась и зачиты­ вается школьная и студенческая моло­ дежь». Попытки реакции увести китайскую ли­ тературу от действительности, выхоло­ стить ее социальную сущность, насадить в ней индивидуализм и сентиментализм, сбить ее с позиций реализма оказались тщетными. Критик Би LUy-тан, оценивая китайскую литературу 1935 года, обнару­ живает в ней именно те черты, которые так упорно старалась сгладить реакция. «Писатели, — говорит он, — начинают подходить к реалистическому изображению действительности... Общая тенденция ли ­ тературы направлена теперь в сторону ре­ ализма. Резко подчеркнуто в ней отвраще­ ние к ^индивидуалистической и сентимен­ тальной манере письма». 1935 год интересен еще и тем, что именно в это Время была написана (уви­ девшая свет, правда, в 1936 году) заме­ чательная эпопея — роман молодого мань­ чжурского беллетриста Тянь Цзюня «Де ревня в августе», одно из первых боль­ ших произведений литературы националь­ ной обороны. Молодой автор, сдружившийся t книгой не^в школьном возрасте и даже не в ран­ ней юности (юность целиком ушла на та ­ кие занятия, как работа на мельнице, в ресторане, в лабазе, служба у боксера в качестве подручного и у генерала в каче стве наемного солдата), — а уже в зре­ лые годы, оказался все же весьма начи­ танным человеком. Неожиданно, по его собственному признанию, он «открыл со ­ ветскую литературу», и это на многое с а ­ мому ему открыло глаза. «Мать» Горького и «Железный поток» Серафимовича сд ел а ­ лись любимейшими книгами наемного сол­ дата. «Обе вещи совершенно потрясли меня и оказали на мое творчество глубокое влия­ ние», — писал Тянь Цзюнь впоследствии. Именно по-горьковски богаты и сочны в его^романе лирические картины маньчжур­ ской природы, вплетенные в взволнованное повествование. Влияние Горького чувст­ вуется в широкой обрисовке и скульптур­ ной летоке характеров. Непримиримой горь­ ковской ненавистью к угнетателям и на­ сильникам накалены страницы этого про. наведения. «В моей книге, — говорит Тянь Цзюнь, —я выступаю против японцев, против им­ периалистов, против отбросов человече­ ства! Если бы только я мог, я писал бы о них еще и еще, до тех пор, пока не наступит конец их существованию». «Деревня в августе» перекликается и с «Железным потоком». В обоих произведе­ ниях мы видим неудержимо рвущийся вперед, вспененный страстью, подгоняе­ мый яростью человеческий поток. Подоб­ но Серафимовичу, Тянь Цзюнь делает ге ­ роем своего романа народ Маньчжурии, собравшийся под единое знамя спасения родины и защиты всех угнетенных. «Мы все пришли бороться за родину, — характеризует партизанскую армию ее командующий Чэнь Чжу... —- Мы — те, кто всю жизнь был голоден и нищ. Ги бель наших братьев — не бесцельна и не случайна... Мы делаем великое дело, бо­ рясь за освобождение родины, за осво­ бождение всех угнетенных, и если мы окажемся на самом краю гибели, то и тогда не изменим своему делу». Организация общенационального фронта спасения родины положила конец господ­ ству прояпонской цензуры. В 1937 году из 212 журналов, выходивших в Шанхае, два уже были специально посвящены культуре и социалистическому строитель­ ству СССР, а один печатал исключитель­ но переводы произведений советских зв - торов.