Сибирские огни, 1948, № 1

жет, первое в китайской литературе произ­ ведение, героем которого становится сам народ. Только благотворным влиянием маркси­ стского учения и советской литературы можно объяснить столь верное понимание китайскими писателями сущности классо­ вой борьбы и ненависти. Очень характерен в этом отношении рассказ революционной писательницы Ху Лань-чи «Колец Ван Во­ пи». Лао Чжан (один из героев рассказа) рассуждает так: «Почему он, в самом деле, ненавидит этого старого Вана, которому гневный на­ родный язык дал кличку «Бо-пя», что зна­ чит «сдирающий кожу»? Он никогда не работал у Вана, даж е не знал его близко, а вот ненависть к нему была такая ж гу ­ чая и глубокая, что при одном упоминании его имени он не мог спокойно говорить?» «Мне, — решает, наконец, Лао Чжан,— ничего не сделала эта старая черепаха, но Ван Бо-пи так много зла причинил своим крестьянам, что мой язык не скажет о нем доброго слова и в сердце моем тай- дет он только ненависть!» Эти рассуждения прозвучали подлинным откровением для китайцев, которым лите­ ратура внушала, что носителем зла и доб­ ра, низости и благородства является чело­ век, как таковой. Если он сделал зло т е ­ бе, — рассчитывайся с ним сам. Если же зло причинено другому, — какое тебе до этого дело? «Подметая снег у своих во­ рот, зачем интересоваться инеем на чу­ жой крыше», — меланхолически наставля­ ла- старинная китайская пословица. Третий лер-иод истории перевода в Ки­ тае, запечатлевший черты эпохи, которая получила название «От литературной рево­ люции к революционной литературе»1, от- крывается грозным введением, гласящим: «Всякий, пользующийся пи-сьмом, устной речью или рисунком с целью пропаганды против нации, будет приговорен к смерти или пожизненному заключению». «Всякий, пропагандирующий какое-либо учение, -кро­ ме «еаньмин ч-жуи»2, будет приговорен к заключению не свыше 15 и не менее 5 лет». 1 Это был заголовок знаменитой статьи критика и писателя Чэн Фан-у, опубли­ кованной в то время журналом «Творче­ ство». «Мы начинаем нашу национальную революцию, — писал Чэн Фан-у, — а наша литературная революция, которая является частью освободительного дви­ жения, все еще спит... Если мы хотим выполнить долг революционной интелли­ генции, мы должны... стать на классовую позицию -рабоче-крестьянских масс. Други­ ми словами, наша литературная революция должна стать революционной литерату­ рой». Декларация Чэн Фан-у, подхваченная левыми писателями, была положена в ос­ нову создания революционной литературы в Китае, а заголовок его статьи дал имя целой литературной эпохе. 2 Учение о трех народных принципах Сунь Ят-сэна. Эту внушительную цитату мы заимству­ ем из Чрезвычайного уголовного кодекса, вступившего в действие в феврале 1931 г. История блестяще показала, каким уни­ версальным и «гибким» может стать зако-ir в руках готовых на все молодчиков в си­ них рубашках (китайских фашистов) и услужливых профашистских цензоров. Си- нерубашечники начали с погрома книжных магазинов, а цензоры — с изъятия «опас­ ных» книг. Для конфискации журнала до­ статочно было двух «преступлений»: слова «СССР» — в тексте и красного цвета —■ на -обложке. Первыми жертвами цензурного запрета пали переводы книг: Синклера «Нефть»,. Горького «Мать», Либед-инекого «Неделя».: В 1932 году Толстой объявлен «больше­ виком» (все русские — болыйевики!), по­ весть Чехова «Дуэль» изъята по тем «ло­ гическим» соображениям, что «дуэль» пе­ редается по-китайски словом «цзюедоу», которое собственно значит «борьба». З а ­ прещена повесть Лавренева «Сорок пер­ вый», переделанная группой революцион­ ных писателей -в пьесу. Пьесу, правда,. удалось поставить в дв-ух университетах, но на спектакли являлись полицейские, которые строго следили за тем, чтобы а к ­ теры не сболтнули «лишнего». «Я не вижу в Китае даже так называе. мой «культуры» капиталистических стран. Я только знаю, что все достижения науки и техники пущены в ход для борьбы с революционерами», — писал Лу Синь в 1934 году. «Господствующие классы душат рево­ люционную китайскую литературу самыми зверскими способами. Они запрещают да ­ же антифеодальные, антиимпериалистиче­ ские и просто либеральные произведения— -Но все это им не поможет! Октябрьская революция уже научила китайскую моло­ дежь понимать свои задачи и свою роль. Великий и обильный урожай на литера­ турной ниве Советского Союза дал на­ правление ее литературному творчеству», — -писал в ту же пору Мао Дунь. В эти годы разнузданного господства реакции, вооруженной кистенем уголовного- кодекса, русская литература приобрела особый смысл и особую значимость. Ки­ тайская революционная интеллигенция об­ ратилась к классикам марксизма. В книгах: Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина она находила ответы на волновавшие Китай общественно-политические вопросы, в ху­ дожественной литературе СССР черпала силы для борьбы с реакцией, бодрость- духа, веру в свою победу. Многие приня­ лись за изучение русского языка, что еще более способствовало развитию переводче­ ской работы. И-м-евно в эти годы получила такой раз­ мах перевод-чбская и редакторская дея ­ тельность Лу Синя. Созданный им журнал- «Переводная литература» стал рупором для пропаганды идей советской литерату­ ры. Л-у Синь перевел статьи -по теории: искусства Плеханова и Луначарского, «Разгром» Фадеева, «Октябрь» Яковлева, «Перегной» Сей-фуллиной, «Андреи Непу­ тевый» и «Хочу жить» Н е в е р о в а , «Сказ­ ки» Горького, «Железная тишина» Ляшко..