Сибирские огни, 1947, № 6

ловками. Будто кое-где только что выпал град, Иногда набегает волна тяжелого удуш­ ливого запаха багульника. По сухим скло­ нам холмов итти легко: ноги не вязнут. Трава совсем маленькая и реденькая — не спрячешь ступни. Кустарников нет, а есть кустарнички дриады, голубики, брусники, толокнянки, ивы. Они ростом как трава. Я срываю кустик ползучего растения высотой не больше десяти сан­ тиметров. — Какая это трава? — обращается ко мне Евгений Николаевич. — Это не трава, а ива. Вся растительность карликовая, и мы ■среди нее будто Гулливеры. — В твоем месте, где стоит твой чум, тундра есть? — спрашивает Степан. Я говорю— нет. Он молчит, на лице его •удивление — как это можно жить без тундры. Евгений Николаевич вставляет замеча­ ние: — О нашей городской жизни у него ■столько же понятия, сколько у многих из нас о тундре, хотя она и занимает че­ тырнадцать процентов всей территории Союза. Разговор не клеится. Созерцая, мы продолжаем итти. Иногда попадается пятнистая тундра. Это та же мохово-травянистая тундра, но только с темно-серыми голыми пятнами земли. На часто встречающихся плеши- пах, которые являются результатами влияния вечной мерзлоты, — ни одного кустика травы. В этих местах было бы много хороших летних тундровых пастбищ, если бы пе комары. Отгоняя комаров от лица ивовой вет­ кой, мы идем день, другой, много дней. Кругом — холмы, ложбины, болота, озера и всегда светлый горизонт. Как это стран­ но и непривычно — исчезла ночь. Болота и болота. Когда вытаскиваешь ногу из них, они чмокают. Идешь, а сза­ ди — хлоп, хлоп... Словно вылетают пробки из бутылок. Остановишься пере­ вести дух •— тихо. Сделаешь шаг — сзади опять хлоп! Сделаешь другой — хлоп!.. Так весь день. В эти ранние июльские дни тундра обряжается травой и цветами. Под неза­ ходящим жарким солнцем тундровые про­ сторы зеленеют на глазах. Трава растет так быстро, что изменение ее роста мож­ но отмечать через каждые два— пять ча­ сов. Если бы здесь, под незаходящим летним солнцем, заставляющим растение в теплые дни расти без отдыха, было бы не три теплых месяца, а шесть, как в Закавказье, то растительность за Поляр­ ным кругом была бы самая могучая на земле, здесь были бы гигантские леса. Причиной необычайно быстрого развития растений является беспрерывный свет. Действием его объясняется высокая уро­ жайность хлебов и других культур на Крайнем Севере, где урожай выше, чем на юге. В теплые дни солнечный свет, как хлыст, все время подстегивает растение: — Расти, скорее расти! Я останавливаюсь и лопатой копаю яму на сухой тупдре: мне нужно опреде­ лить состав почвы. Ниже восьмидесяти сантиметров лопата начинает звенеть — там вечная мерзлота, Я прорубаю еще сантиметров на тридцать и поднимаю на лопате мерзлую землю. Евгений Николаевич берет с лопаты застрявший между землей маленький ко­ мочек льда, лижет и нюхает его. — Пахнет? — спрашиваю. — Да, тысячелетиями. Вода в этом кусочке льда, вероятно, замерзла в ту эпоху, когда еще не было человека на земле. ДВЕ ОШИБКИ 8 и ю л я Экспедиция состояла из четырех спе­ циалистов. двенадцати рабочих и 28 ло­ шадей, запряженных в нарты и под вью­ ками. Этих лошадей взяли в Ак- сарке (летний центр Приуральского рай­ она, расположенный на Оби, близ впа­ дения р. Щучьей). После этого в районе осталось еще девять лошадей. В Приуральском районе путешествуют, глав­ ным образом, на оленях. Но и без лошадей району не обойтись, в особенности в се­ нокосную пору, которая приближалась. Поэтому районные власти дали их нам только до фактории Лаборовой, которая должна нам, встретиться в предгорьях Урала. Там, по утверждению председателя райисполкома, мы должны найти оленево­ дов и заменить оленями лошадей. К нам прикомандировали зоотехника Горохова, не очень грамотного, щуплого, безбрового, с узким лбом и бесцветными глазами, тридцатилетнего человека. В нем все было маленьким. Может быть по­ этому его звали не Иван Родионович, а Ваня Родионыч. Он должен был помочь нам в найме оленьего транспорта, чтобы затем отвезти лошадей обратно в Аксары. Ване Родионову очень понравилась его роль.