Сибирские огни, 1947, № 6

та, — вширь и вдаль, вплоть до самою лапка, раскинулся студенческий гоподок. И над главным входом в технологиче­ ский институт, стремительным жестом выбросив руку вперед и вверх, — брон- вовая фигура Ильича. «Учиться, учиться и еще раз учиться» — сияли золотом буквы на пьедестале. И в школьном саду — смешной дет­ ский переполох, маленький карапуз, по­ визгивая, улепетывал по траве, а за ним бежал другой мальчуган и, приседая, це­ лился мячом. И где-то, где-то под чистым небом Ро­ дины едут Марина и Женя. До скорой встречи! Федор уселся у окна и .раскрыл книгу Блока. О, весна без конца и без краю. Без конца и без краю мечта.! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита! Федор шевельнулся, отнял руку от ще­ ки, уселся поудобнее и погрузился в чтение. Он не знал, сколько времени прошло с этого момента. Его привел в себя тонкий, идущий из-за окна, крик. Он вскинул голову и оглянулся. Комна­ та была, вся черная, и в вязком плот­ ном ее тумане, как в черной вате, стоял у тумбочки неестественно прямой Арка­ дий. Федор сжал веки и опять раскрыл глаза. Видение пропало, все было по- прежнему: на окне лежала раскрытая книга, белая от солнца, Аркадий стоял у тумбочки в естественной позе и прислу­ шивался. Все было так, как всегда, — привычно и .понятно, по... что-то оборва­ лось внутри и томительно зазвенело. Ста­ ло неуютно и зябко. Крик был тонкий, рвущийся на высо­ кой ноте... Федор перегнулся через подо­ конник, сзади привалился Аркадий. От магазина к общежитию бежала Женя. Она бежала быстро, но, казалось, не дви­ галась с места. Левая ее рука была при­ жата ко лбу, голова откинута назад и вся ее тоненькая фигурка с раскрыдеп- ными полами пальто так и рвалась впе­ ред, а ноги будто вязли в земле. Из куль­ ка, что держала она в правой полусогну­ той руке, падали один за другим розовые квадратики печенья. Сзади нее, в разных направлениях, то­ же бежали люди. — Что же это такое? — глухо вы­ давил Аркадий и вцепился в плечо Фе­ дору. И вдруг, не сговариваясь, они посмот­ рели туда, где за лесом в сш ей дымке лежал аэродром. И тут только услышали далекий рев моторов. Самолеты поднима­ лись с земли и с низким и тревожным рокотом уходили в небо. Федор и Аркадий сразу выпрямились и посмотрели друг на друга. — Война, — тихо произнес Аркадий и побледнел; и как-то подобрался, замер, высоко держа поднятую голову. Раскрылась дверь. Он повернулея, словно от толчка, и подхватил на рук® забившуюся в плаче Женю. * * * Ванин сидел у себя и набрасывая по­ вестку дня к предстоящему — последне­ му в этом учебном году — заседанию партийного комитета, когда «пришло из­ вестие о войне. Оно ворвалось в его тихий кабинет- вместе с Недосекиным. Он влетел, рванув дверь, оставил ее незакрытой, подскочил к репродуктору, включил. Привалился к стене и, сняв шлялу, застыл с опущен­ ными чертами лица и остановившимися глазами... Потом вдруг сорвался с места н выбежал из кабинета. ...(Сломался карандаш, тонко распоров бумагу. Ванин поднялся. Ноги были тяжелы н непослушны. Крепко прикрыл дверь и остановился, опустив голову. Говорил Молотов. Германия шпала ш ССОР... ...Ванин молча сидел, сутулясь острыми плечами, неподвижно уронив ш стоя ру­ ки. Это была единственная минута, в его жизни, амида он не сразу понял, что де­ лать... Чернел равнодушный телефон... Безрадостное солнце лежало на деревянно- неподвижной портьере. Тишина везде — в телефоне, в аудиториях. Райком не от­ вечал. В институте — никого. Выходной- день. (Каникулы... Где-то в дальнем коридоре института хлопнула дверь. Ванин поднялся, подошел к окну. 'Студенческий городок был в движении — люди выходили из трамвая, собирались кучками, растекались по всем направлениям. Ванин быстро 'зашагал по кабинету. » Мысли уже были ясны и отчетливы. Он думал о Родине, о земле, на 'которую по­ сягнул враг. Большая, обласканная солн­ цем, теплая, дорогая до слез земля!.. Ду­ мая о ней, (Ванин думал и о своей про­ житой жизни, в которой все было глав­ ным. В один миг он охватил все годы, свя­ занные с партией, — от первого, брошен­ ного в толпу юношеской рукой номера газеты «Коммунист» в Одессе в восемнад­ цатом году, до этой, белеющей на столе, оборванной на полуслове повестки дня... И, как средоточие всех мыслей, встало седьмое ноября прошлого года. Красная