Сибирские огни, 1947, № 6

В книге стихов Льва Кондырева «Стре­ ла», изданной «Советским писателем», на­ ряду с действительно талантливыми, све­ жими стихами, немало, на наш взгляд, самого откровенного версификаторства, фальши, особенно в стихах, посвященных Сибири, сибирякам. Кондырев широко пользуется в своих стихах географически­ ми названиями, иногда в них именно и заключается вся «соль» отдельных сти­ хотворений, их колорит и звучание. Но для всякого, мало-мальски знаюшего Си­ бирь, очевидна надуманность, искусствен-’ яость «сибирской» географии Конды­ рева. Например, стихотворение «Черему­ ха» было расхвалено, как образец под­ линно-областного, в высоком смысле слова, звучания и Колорита. Но попро­ буйте, например, отыскать в Сибири вос­ певаемую поэтом «Трайгородскую сторо­ ну» _ такой в Нарыме нет. В стихотворе­ нии «Волчья грива» указывается, что от­ ряд известного в Сибири командира Крас­ ной гвардии Сухова «за далекой рекой Иманоы» прошел по неведомой «Волчьей гриве». На самом деле, река Иман про­ текает по Дальнему Востоку, где отряд Сухова никогда не был, сомнительна гео­ графическая достоверность Волчьей гривы. Весьма экзотически звучит строка: «Щербатый гранит на пути с Таштагола в Амзасс» (стих. «Могила в тайге»). Но поэт даже не потрудился взглянуть на карту Горной Шории, иначе он не стал бы соединять Таштагол с Амзассом, пото­ му что географически они несоединимы. Примеры можно было бы умножить, но дело не в том, чтобы доказывать несосто­ ятельность «географий» Кондырева, а в самом отношении, в подходе поэта к изо­ бражению родного края, в котором он живет, которому он посвящает свои стихи. Аполитичность, отстранение от совре­ менности и отставание от задач, какие стоят ныне перед нашей литературой, про­ являются в творчестве некоторых поэтов Сибири в увлечении замшелой сибирской стариной, кондовой сибирской экзотикой, в непонимании коренных изменений, проис­ шедших в жизни края за годы социали­ стического переустройства. * ** Анатолий Ольхоя, пожалуй, больше чем кто-либо из поэтов Сибири, после Л. Мартынова, поработал над темой си­ бирского прошлого. В книге «Байкал», объединившей стихи поэта за двадцать лет работы, едва ли не большую часть составляют произведения, написанные на материале сибирской каторги и ссылки, революционного движения в Сибири, исто­ рии освоения Сибири русскими землепро­ ходцами, заселыциками и предпринимате­ лями. «Давние песни Колымы», «Сибирь — царева, вотчина», «Места отдаленные», «Во глубине сибирских руд», «Сибирь — партизанская родина» — эти разделы кни­ ги «Байкал» определяют характер и на­ правление поэтической разработки Ольхо­ вом материала сибирской истории. Большая поэма «Ведомость о секретном преступнике Чернышевском» является попыткой создать не только образ вели­ кого революционного демократа, но и широкую картину мрачной сибирской дей­ ствительности второй половины XIX века. В сибирской старине, в тяжелом сибир­ ском прошлом Ольхон, прежде всего, видит борьбу русских людей за изменение со­ циального строя жизни, народный гнев на несправедливость и гнет, народные чаяния о иной свободной и светлой жизни — та­ кой подход поэта к истории своего края делает его стихи о прошлом близкими и нужными советскому читателю. Ольхону принадлежит лучшая, на наш взгляд, в сибирской поэзии поэма о пре­ бывании товарища Сталина в сибирской ссылке — «Енисейская легенда», в кото­ рой ярко выражена и присущая Ольхону, составляющая сильную сторону его твор­ чества, поэтическая манера. Поэт широка и мастерски использует богатства рус­ ского фольклора Сибири, народной речи- В «Енисейской легенде» приемами народ­ ного сказа, «бывальщины», Ольхон доби­ вается глубоко волнующей непринужден­ ности и яркости, эмоциональности рас­ сказа: ...На Курейке это было, на Курейке... Отдыхал товарищ Сталин в зимовейке. В зимовейке поджидал он рыбака, Ел сельдятку туруханску с уголька. Утром гость пошел с Беднягою рыбачить, Греб веслом заправски деловито: Принесло на топи к ним удачи Осетрины и сельдятки маховито. Это было, братцы, в давни времена, Это было в самом дальнем зимовейке- На Курейке это было, на Курейке... Свободная от стилизации и манернича- ния, эта сказовая, лексически характерная, своеобразная речь, разговорная интонация с успехом применяется Ольхоном и в про­ изведениях на современном сибирском ма­ териале, и в лирике. Таковы — «Поликарп Двоедан; сетовщик-бригадир», «Моя пра­ бабушка Устинья Ильинишна», «Солдат­ ские проводы» и ряд других стихотворе­ ний. Но как бледнеет, теряет упругость и интонационное богатство язык Ольхона, когда он забывает об этих истоках своей поэтической речи и пользуется канонами сугубо олитературенного или сухо-прото­ кольного газетного языка! Упорство камня в нас живет, Неукротимо сердце бьет. Могучей выдержкой сильны. Мы наподобие волны Всегда готовы наступать. У нас характер Падуна. Так доказала всем война, Сибиряки в любом бою Стоят за родину свою... и т. д. («Падунекий порог»)-