Сибирские огни, 1947, № 6

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ Александр СМЕРДОВ Поэты советской Сибири ( З а м е т к и ) Если бы мы последовательно перечита­ ли все книги поэта Ильи Мухачева, от. ражающие более чем двадцатилетний его творческий путь, мы могли бы сказать: вот поэт-однолюб, поэт одной темы, все углубляемой и развиваемой им — певец одного, родного ему с детства края. Действительно, Илья Мухачев являет собой пример поэта, который входит в поэзию, как певец Алтая, его природы, его людей, творчески запечатлевая соци­ альные, культурные преобразования в жизни края. Последняя его книга — «Горные доли­ ны», объединяющая стихи за двадцать лет, показывает, как развивалась и уг­ лублялась тема поэта. Мухачев влюбленно воспел богатство, красоту природы Алтая, утверждая при этом радость общения человека с приро­ дой: Взволнован я, и в сердце зреет радость. Здесь все мое: густые водопады, Солончаки, утесы, сопки, скалы, Высокие в туманах перевалы... Я радуюсь, оглядывая горы: Здесь все мое — здесь родина моя!.. (1936 г.). Эта струя в стихах Мухачева в какой- то мере совпадала с задачей, какую по­ ставил М. Горький перед советской по­ эзией: «Наше время включает в область поэзии совершенно новые темы, например, борьбу коллективно-организованного разу­ ма против стихийных сил природы»... О том, какое отражение эта «новая тема» находит в творчестве поэтов Сибири, мы еще будем говорить ниже. Мухачев показал в своих стихах жизнь Алтая, борьбу ойротского народа за свое освобождение от национально-колониаль­ ного гнета и ломку унижающего и зака­ баляющего человека уклада дореволюцион­ ной жизни алтайцев (стихи «Топшурист», «Козыль», «Зайсан», «Песня пастуха Ба- бая», поэма «Сайгалата» и другие), ра­ дость освобожденного человека, почув­ ствовавшего себя равноправным членом семьи советских народов. В большой и как бы завершающей многолетнюю работу над темой Алтая поэме «Мой друг» Илья Мухачев, на наш взгляд, создал обобщен­ ный образ ойротского народа, искавшего путей к своему освобождению и нашед­ шего этот путь в дружбе, в союзе се старшим своим братом — русским наро­ дом под руководством партии Ленина — Сталина. В образах старого охотника Ко- зыля, пастуха Бабая, Демжая (героя по­ эмы «Мой друг»), Сайгалаты, конепаса Марчины и многих других героев стихов и поэм Мухачева перед нами постепенно формировался образ целого народа, — одного из многих, испытавших такую же судьбу, малых народов нашей страны. Так в алтайских героях Мухачева рас­ крывался образ советского человека, устремленного к новой социалистической жизни. Местная, и как будто частная, «крае­ вая» тема вырастала для поэта идейно и художественно в тему советской действи­ тельности вообще. С этой точки зрения поэзия Мухачева являет собой хороший пример «област­ ной литературы», какою ее мыслил М. Горький, и этим определяется творче­ ская, поэтическая индивидуальность Ильи Мухачева и его место в нашей общей со­ ветской поэзии. Но такое определение мы можем, хотя и в разной степени, распространить и на многих других поэтов Сибири, творческих ровесников Мухачева — Конст. Седых, Анатолия Ольхона, Ив. Молчанова-Сибир- ского, В. Непомнящих. И. Луговского и более молодых сибирских поэтов — Вл. Чугунова, Евг. Бёрезницкого, К. Ли­ совского, И. Рождественского и других. Действительно, Константина Седых, на­ пример, мы с тем же основанием можем назвать певцом Восточной Сибири. К- Седых — одаренный поэт-лирик, ор­ ганический мотив его лирики — любовь к родному Забайкалью, с которым связана вся его жизнь. В лучших стихах Седых, давно полюбившихся читателю, — «Голу­ бая Аргунь», «Таежный ключ», «Весна», «Роса», «Свадьба» и других — мы глубоко ощущаем эту кровную, нераздельную связь поэта с Сибирью, тонкое чувство и понимание ее природы, людей, жизни род­ ного края, что находит свое выражение и в образах, а в лексике его стихов. Се-