Сибирские огни, 1947, № 5

вые прозвучит достойно своего содержа, яия». Во имя этого мы и должны работать. Перед нами — огни высокой культуры коммунистического общества. В последнее десятилетие на русский язык переведены многие десятки лучших произведений писателей Армении, Грузия, Украины, Белоруссии, Узбекистана, Кир. гизии, Казахстана и других братских рес­ публик. Это способствовало дальнейшему укреплению братского единения и помогло осознать величие и благородство души со. вегского человека, гражданина многона­ циональной страны, сильной своим един­ ством духа и цели. Но в Сибири мы отстали. Мы плохо знаем литературу малых народов. Не изу­ чали ее. Мало .переводили на русский язык. В прошлом году общее собрание писателей в Улан-Удэ отметило, что «луч­ шие произведения писателей Бурят-Монго. лии, за редким исключением, не переведе. «ы на русский язык». То же самое могли бы сказать эвенки и тувинцы, макси и хакасы. В Новосибирске переводили ал­ тайского писателя Павла Кучияка и шор­ ского писателя Федора Чиспиякова. И только. Этого недостаточно. Стихи и про­ за хакасских и бурят-монгольских писате­ лей для нас оставались почти неизвестны­ ми. Только два года тому назад Анатолий Ольхой своими мастерскими перезолами открыл для нас тонкую, очаровательную якутскую лирику. Прозу якутов мы знаем лишь по одному рассказу Н. Мордииова (Амма Аччигыйа) да по отрывку из его романа «Весенняя пора», напечатанному в . гльманахе «Новая Сибирь» № 17, а прозу тувинцев — по повести Салчак Тока. «В берестяном чуме», которая была издана «Советским писателем» в 1943 году. Чрез­ вычайно отрадным явлением был выход в Якутске сборника переводов стихов якут­ ских поэтов «С Ленских берегов», но ти­ раж этой книги не вышел за пределы Якутия. Весьма редко появлялись переводы с языков народов Сибири и в альманахе «Дружба народов», призванном серьезно следить за ростом литературы во всех республиках и автономных областях. Два рассказа и пять стихотворений, опублико­ ванных за все годы существования альма­ наха, свидетельствуют о недооценке ли­ тературы нароюв Сибири. Все это ограничивает наше знакомство „с творчеством писателей автономных респу­ блик и автономных областей Сибири. 2 У большинства народов Сибири до ре­ золюции письменной художественной лите­ ратуры не существовало. Исключением из этого правила являются только Бурят- Монголия и Якутия. Но дореволюционные бурят-монгольские писатели пользовались монгольским алфавитом, а якуты — рус­ ским. Первые произведения бурят-монгольских писателей появились после 1905 года. Это были пьесы Д. Абошеева, Барлукова и др. Основной мотив большинства первых про­ изведений бурят-монгольской литературы- протест против национального угнетения, сатира на родовых князьков — нойонов И русских чиновников. До Октябрьской со­ циалистической революции бурят-монголь­ ская литература не смогла выявить себя, не было создано произведений, глубоко и полно отражающих жизнь того времени. Якутия оказалась богаче. Может быть потому, ‘что там были в ссылке выдаю щиеся деятели русской литературы Н. Чернышевский, В. Короленко и др., крупнейшие работники нашей партии Серго Орджоникидзе, Емельян Ярославский и др. Их пребывание в Якутии не могло не ос­ тавить глубокого следа в среде нарож­ дающейся местной интеллигенции. Первое слово было сказано талантли­ вым поэтом, народным учителем Алексеем Елисеевичем Куликовским. В 1900 году он написал поэму «Заклинания Баянаю». Эта поэма и явилась началом письменной ху­ дожественной литературы якутов. Основное дореволюционное произведение А. Кулаковского — поэма «Сновидения шамана». Автор работал над ней свыше десяти лет. Герой поэмы шаман вопло­ щается в орла-провидца, поднимается вы­ соко в небо и оттуда обозревает всю зем­ лю, видит войны, голод, рабское сущест­ вование народов в колониях. Образ шамзна условен, он отождествляется с самим ав­ тором. Герой поэмы понимает, что якутам грозила участь 'многих малых народов Си­ бири — вымирание. И он спрашивает: что делать якутам? С каким народом итти вперед? Как добиваться лучшей жизни? До последнего года жизни А. Кулаков- ский не выезжал за пределы родной Яку­ тия, но силою своего таланта он объял всю землю. Он дал яркие и зерные харак­ теристики народам и государствам. На­ кануне войны 1914 года он понял звери­ ную захватническую жадность немецких империалистов. Он верно изобразил «злоб­ ствующих карликов» — японских саму­ раев. Еще в дореволюционное время А. Кула ковский понял, что единственный путь жизни для якутов — дружба с великим русским народом, знакомство с передовой русской культурой. К этому он и призы­ вал читателей поэмы «Сновидения шама­ на». Он говорил, что русские «милее и родственнее» якутам всех других народов мира. А. Кулаковский написал семь сатириче­ ских портретов «женщин старой Якутии». В этих портретах он поднялся до широ­ ких обобщений, в них мы видим не толь­ ко якутское, но и общечеловеческое. Большой обличительной силы А. Кула­ ковский достиг в сатирической поэме «Скупой богач», написанной в 1907 году. Перед читателем встает отвратительная фигура якутского Плюшкина: Говорит, что любит тощее мясо, С жадностью жрет всякую падаль, Сушеную рыбу даже не варит, Голые кости охотно гложет. На закуску берет кишки коровы, Требухой заедает свои обеды. Горелые копыта — ему услада.