Сибирские огни, 1947, № 4

выступлению, 'а приказа все нет, а бой уходит все дальше, и командир и солдаты сходят с ума от зависти и мучительного покоя, — Ты странный человек. — убежден­ но проговорила Саша. Приложив пальцы к вискам, она гово­ рила о человеке, который строил и шел к црли, строил я шел, — не под музыку, a с трудом, с мученьями. А когда, наконец, выстроил, пришел, когда у него положе­ ние, ордена, слава, ему, видит© ли, вдруг стало скучно, им овладела «охота в рере- мене мест», и он готов пройти мимо всего, что сделал, к чему столько лет стремился, где оставил часть своей жизни... — Убей меня — не могу понять такого человека. — заключила Саша я удивлен­ но приподняла свои худенькие плечи. Китаев слушал ее с благодушной улыб­ кой человека, которого невозможно ни пе­ реубедить, ни даже рассердить. — Это я виноват, что ты не поняла, — сказал он, садясь возле Саши. — Но ты захоти понять. Ты говорила о цели; до чего ж© плохо говорила... Если бы я тебя не знал, я изменил бы мнение о тебе. Разве можно понимать цель, как останов­ ку, конец пути! Добрался—- окапывайся и сиди до конца дней? Извините, милая моя. Цель — это тот же исходный рубеж. Достиг рубежа — закрепи его и двигайся дальше! Так я понимаю, Сашенька... Она смотрела на пего широко открыты­ ми глазами, в которых, кроме удивления, ■Китаев заметил что-то новое, чего не видел прежде. ,И хотя оп не мог еще определить, что такое было эго новое, но ночему-то обрадовался ©му. Оп гладил ее небольшую, чуть шершавую руку и от неожиданно нахлынувшего чувства какого-то неопре­ деленного, но отрадного облегчения молчал. — Неужели ты так же просто, как и говорить, сможешь сняться, уехать из этого города? — спросила Саша. Китаеву было слишком легко и хорошо сейчас, чтобы он смог зообразить нипуту расставания с городом. Но сангины слова все же заставили его призадуматься. —<Мне ведь, Сашенька, еще 1не прихо­ дилось, у меня это первая стройка. А ста­ рички говорят — это не легко... Китаев насупился, но потом поднял го­ лову, сказал с веселостью, удивившей Са­ шу: — Но мы не можем долго тосковать по старому месту. Как только пришел па новое дело — так и тоске конец... Вот какой мы народ. Надо было тебе звать, за кого выходишь..- Он засмеялся и слегка хлопнул Сашу по руке. А Саша, опустив глаза, прогово­ рила тал, словно иикюго, кроме пее, не было в комнате, словно говорила она са­ мой себе: — Сколько трудов, сколько лишений... И опять все сначала. А кто-то на гото­ венькое придет... — И пусть приходит, — воскликнул Китаев с той же неудержимой, казавшейся Саше бездумной веселостью. — Ой, какая же ты Сашка, нехорошая. Я даже не дога­ дывался... Он взял с .дивана книгу и стал нето-^ ропливо ее листать, не глядя на страницы. — Да, милая, это не ты говорила, не ты. .Это говорили в тебе отголоски прош­ лых столетий, да, да... — раздумчиво улыбаясь, сказал Китаев. — И зиаешь. что мне все это напоминает? Представь себе, живет человек в хорошей квартире, долго живет, ремонтирует ее часто, любит. Вдруг выясняется: нужно выезжать в дру­ гой город. И бродит этот человек до ком­ натам, прощается с насиженным гнездом, вспоминает -всякую всячину и, Между про­ чим, мучается: «Как же так, — я ее бе­ лил, украшал, я на нее столько времени, столько денег ухлопал, а кто-то явится на все готовое и даже спасибо не скажет...». Тут душа у него не выдерживает, он хва­ тает отвертку, сдирает со стенки грошо­ вый выключатель, вывинчивает ржавый дверной замок, и ему как будто становится легче. Он прячет все это в чемодан и уже спокойно едет на вокзал.-.. Китаев шумно захлопнул книгу и гром­ ко проговорил: — А по-моему не должно быть жаль! Не должно, когда все оставляешь, чтобы итти дальше... Если бы я мог, я бы крик­ нул, чтоб все услыхали: не надо, товари­ щи, забирать ни замков, ли выключателей — ничего! Пусть будет человеку удобно и хорошо на том месте, которое ты ему оста­ вил. И если -он стоящий, этот человек, Так ему непременно захочется быть лучше, чем ты был... Китаев откинулся на спинку дивана, оглядел комнапу и удивился, как много в ней было всяких вещей. Он не смог бы сейчас припомнить, когда появился этот круглый стол или буфет, на дверцах ко­ торого были вырезаны окошки в виде серд­ ца, или этот массивный диван с овальным, потемневшим зеркалом на спинке... Он не помнил, когда появились цветы и гардины иа окнах, бесчисленные подушечки в вы­ шитых наволочках... Но все это было, и все это вместе взятое создавало впечатле­ ние чего-то тяжеловесно-прочного, незыб­ лемого, неподвижного. А ведь Саша лю­ бовно трудилась над всем этим. Каково же будет ей!.. Ой вспомнил вдруг Титова и, может быть, только сейчас по-настоящему понял,