Сибирские огни, 1947, № 4

противника поредевший за четверо суток полк майора Ковалева не отошел ни на один шаг. Но стало ясно, что силы полка тают и что близок час падения Волчьих Ворот. * Был час ранних осенних сумерек. Мы сидели на бревне у самого вхо­ да в блиндаж. Аршинцев, обняв ко­ лени, поглядывал вниз, на дорогу, — он ждал к себе командиров пол­ ков. Я слушал рассказ подполков­ ника Штахановского о боях опол­ ченцев под Ростовом. Порфирий Александрович Штаха- новский тучен и сед и, из-за хрип­ лой астматической одышки, кажет­ ся гораздо старше своих сорока шести лет. Этот человек очень мно­ гое видел, и его интересно слушать. Еще в 1912 году, будучи рабочим- наборщиком в одной из петербург­ ских типографий, Штахановский вступил в партию большевиков, а в 1918 году ушел добровольцем в Красную Армию, бил белополяков под Полоцком и Дриссой, потом ра­ ботал в Чека, ликвидировал банды на Смоленщине, служил на желез­ ной дороге. Когда немцы подошли к Ростову, Штахановский возглавил полк народного ополчения, дрался на улицах горящего города и одним из последних переплыл Дон. Уже во время отступления его назначили комиссаром Иркутской дивизии. — Я, братцы мои, все прошел в жизни, — хрипло дыша, говорит нам Штахановский, — я прошел огонь и воду, и не в переносном, а в прямом смысле прошел... сто раз смерти в глаза смотрел... — К чему это вы? — улыбается Аршинцев, — это на| вас не похо­ же — рассказывать о себе. Штахановский, багрово краснея, хрипит: — Я не к тому, Борис Никитич. Я вот вижу, вы нервничаете, мучает вас судьба Ковалева. Я и хотел сказать, что вера в партию всегда поддерживала меня, всегда укреп­ ляла мой дух, даже тогда, когда, казалось бы, смерть неминуема... -— Ну и что же? — спрашивает Аршинцев. <Да все то же, — сердито усме­ хается Штахановский, — насчет Волчьих Ворот вы не волнуйтесь. Я ведь недавно оттуда. Посмотрели бы вы, какие там коммунисты. Сыт­ ник, Кулинец, Полевик, Герасимов, Паршин. Орлы, а не люди. Кулинец был ранен в голову и, весь окровав­ ленный, поднял взвод в контратаку. Герасимов чудеса творит со своим ручным пулеметом. А Митрофанов? а Тружеников? а Мартынов? а Ов- сеньян? Там, Борис Никитич, на­ стоящие коммунисты. Они Волчьих Ворот не сдадут. Склонив голову набок, Аршинцев вслушивается в отдаленную трес­ котню пулеметов, смотрит, как на горе Солодки темнеет багряный от­ свет заката, и говорит, вздыхая: — У коммунистов, Александрыч, хорошие, горячие сердца. Но это человеческие сердца, которые могут быть пробиты пулей. Вы знаете, что Кулинец убит два часа назад? Не знаете? А что Сытник тяжело ра­ нен, тоже не знаете? Любая челове­ ческая сила имеет пределы, мой друг, и может иссякнуть... На скатах горы Солодки появля­ ются первые лиловые тени. Снизу тянет предвечерним холодком. Где- то неподалеку, за блиндажом, сту­ чит неутомимай машинистка и, со­ ревнуясь с ней, над нашими голо­ вами постукивает уже привыкший к людям дятел. На дороге фыркают лошади и показывается забрызган­ ная грязью рессорная тачанка. Из .тачанки вылезают двое военных. На ходу оправляя гимнастерки, они идут к блиндажу: — Ильин и Клименко, — говорит Штахановский. Командир одного из полков май­ ор Клименко, маленький, курносый шатен. У него спокойное, хорошее лицо, худые детские руки. Трофей­ ный маузер в деревянной колодке явно мешает ему, он беспрерывно ■ отдергивает его назад. Командир второго полка подполковник Ильин высок, рыжеволос, шумен. Рядом с тщедушным Клименко он кажется великаном. После того, как командиры пол­ ков доложили о прибытии, Аршин­ цев жестом приглашает их сесть и смотрит на ручные часы. — Долго нет Ковалева, — гово­ рит он тревожно.