Сибирские огни, 1947, № 3

тиллеристов Скобликов подметил какоетто особенное, испуганно-вино­ ватое выражение. — Пойдем, — хмуро бросил Ура- зов, и они направились к деревне, — вернее к тому месту, где когда- то была деревня, а сейчас вокруг двух полуразрушенных домиков чернели груды кирпичей да обгоре­ лые обломки досок и бревен. В батальон они вернулись уже в сумерках. Уразов прошел в штаб полка, а Скобликов спустился в землянку, зажег крошечную коптил­ ку, вытащил из полевой сумки кле­ енчатую тетрадь, вырвал листок и, близко наклонясь к тусклому огонь­ ку, принялся писать угловатым не­ ровным почерком, совсем не похо­ жим -на его обычное аккуратное и разборчивое письмо. «Здравствуй, Танюша! Кажется, я давно не писал тебе. Может быть, ты не будешь сильно винить меня, если узнаешь подроб­ нее о моей жизни за последнее вре­ мя. Неделю назад я участвовал в атаке. Для большинства из нас это было боевое крещение. Ты ведь знаешь, что представляет собой на­ ша часть: добровольцы, среди кото­ рых не так уж, много бывалых вояк. Как ждали мы этого наступления! Мы впервые в жизни видели такое количество танков, пушек, миноме­ тов. Казалось, что стоит лишь при­ вести в движение всю эту массу, и немцы неизбежно покатятся прочь. Разложив карту, мы старались пред­ угадать возможный ход событий, брали в воображении города, пере­ резали дороги. Особенно пылко фантазировал мой приятель, лейте­ нант Галочкин. Он еще не вышел из того возраста, когда кажется, что стоит лишь сильно захотеть, и все обязательно случится по-твоему. Споры на эту тему были для нас тогда лучшим и, главное, единствен­ ным развлечением. Не участвовал в них только командир нашего ба­ тальона капитай Уразов. Завернув­ шись в шинель, он молча лежал на нарах, дымя невероятно длинной, свернутой из газетного клочка па­ пиросой. Нет, он не расхолаживал нас, не посмеивался над нашей го­ рячностью. Только, когда спорщики начинали уж очень приставать, пы­ таясь выведать его мнение, он доб ­ родушно басил, не поворачивая го­ ловы: — Да бросьте вы свое гаданье на картах, спать пора !' Такое равнодушие возмущало нас. Но сейчас я догадываюсь, что этот опытный офицер, повидимому, уже тогда отлично понимал, что наш удар должен лишь отвлечь си­ лы противника, а* решающие опера­ ции развернутся в другом месте. Мы же, по неопытности, преувели­ чивали значение своего участка и ставили себя в центр событий. Впереди виднелась деревня. Нем­ цы изрыли ее улицы траншеями, понастроили блиндажей. По этой деревне и открыла в день прорыва огонь наша артиллерия. Гром кано­ нады привел нас в неописуемый восторг. Тысячи зарниц вспыхивали в рассветных сумерках над лесом, у опушки которого батальон ожи­ дал сигнала, и пухлый снег груда­ ми. осыпался с ветвей. Я был в это время» на наблюдательном пункте и видел, как наши снаряды развора­ чивали блиндажи, как легче папи­ росных коробков рушились деревян­ ные ^домики. Что могло уцелеть после такого огня? Мы. заранее предвкушали легкую победу, тем более, что и направо, и налево, на­ сколько хватал глаз, бушевала та­ кая же сокрушительная артилле­ рийская буря. Наконец, батальон двинулся в атаку. Но едва он вышел в откры­ тое поле, воздух наполнился прон­ зительным свистом. То там, то здесь начали с треском рваться ми­ ны, вздымая приземистые фонтанчи­ ки снега. Бойцы залегли. Это было самое скверное, что только могло случиться. Через минуту в укрытие уже до­ ставили первых раненых. Мне за­ помнился пожилой боец,.правая ру­ ка которого была забинтована и ви­ села на перевязи. Усевшись у стенки, он пытался пальцами левой скру­ тить папиросу и, видимо, сердился, что это не удается.