Сибирские огни, 1947, № 3

Семен уехал в город и поступил сначала в десятилетку, а затем пе­ решел на курсы по подготовке в институт. Вот почему, когда он в первый раз сел на студенческую скамью и раскрыл тетрадь, а профессор Тру­ тов начал своим выразительным ба­ сом: «Ну-с, товарищи... Поговорим о вашей будущей специальности», — в горле Семена сделалось солоно и он едва не заплакал. Институтская жизнь входила в свою колею, но Семен оставался прежним — замкнутым и отчужден­ ным. Он пришел сюда с теми же представлениями о людях, так же не уважал их, хотя страстно завидо­ вал им, —• всем, у кого чистое про­ шлое и кто смотрел-на жизнь спо­ койными, уверенными глазами. Он завидовал Соловьеву — его строй­ ной, высокой фигуре, красивому, правильному лицу, свободным же­ стам, красноречию. Встречая его в коридоре, Семен терялся, не зная, куда деть руки. Он ни на минуту не сомневался в достоинствах Соловье­ ва. Дружба Виктора и Нади вос­ принималась им как естественный, не требующий рассуждений факт. Семен особенно много думал об этом, потому что Виктор был в ка­ кой-то мере его соперником. Смеш­ но! Бойцов и Виктор — соперники! Куры смеются. Если б ему даже могла притти мысль, что Надя пред­ почла его Виктору, он не поверил бы себе. I Хотя уже много лет прошло с тех пор, как Надя уехала из деревни, он попрежнему страдал от болезни, которую люди называли любовью. И она была все-таки его Надя! Он шел в институт — и разговаривал с нею. Он слушал лекции — и совето­ вался с нею. Он лелеял ее и обере­ гал, и гордился ею, как может гор­ диться только нищий своею безум­ но-богатой выдумкой. ! л( Но при встрече, с нею он всегда отводил глаза. Надя кланялась с замкнутым ли­ цом, а Женя — она постоянно бы­ ла рядом с нею — спрашивала с участием: — Бойцов, у тебя что — зубы болят? — Нет, — медленно, заикаясь, говорил он и краснел от| злости и досады. — Надо лечиться. — раздумчиво говорила девушка. Надя дергала ее за руку, и Женя, недоумевающая, уходя, оглядыва­ лась на Бойцова. Она ничего не знала, Женя Струнникова, Ц Семен был уверен, что и Надя ничего не знала. Так лучше. Пусть никто ничего не знает. Истинную радость доставляла ему только учеба. Он забывал все на свете, сидя на лекциях или в чи­ тальном зале над книгами и кон­ спектами. Это был заманчивый и чудесный мир откровений — наука! . К успехам своим он относился бескорыстно и очень растерялся, когда однажды профессор Труноз похвалил его на собрании: — Очень серьезный студент то­ варищ Бойцов. Но кто-то бросил сзади тихо и недовольно: — Голый отличник, Семену стало нехорошо. «Голый отличник». — то есть, замкнулся в одной учебе и ничего больше нё хо ­ чет делать для института. Но что он мог сделать для института? Куда ему! Он будет учиться, и пусть о с ­ тавят его в покое. Он завидовал и Купрееву. В его внимательных серых глазах, твер­ дом подбородке и упрямых губах чувствовалось спокойное сознание своего достоинства. Он часто оста­ навливал на Бойцове взгляд, и то­ му становилось неловко: помнилось еще первое посещение института, когда Купреев уличил его в невеж­ ливости. Но однажды случай заставил его переменить отношение к Купрееву. В коридоре кто-то пустил вдогонку Семену злую шутку. Он вспыхнул, оглянулся, отыскивая глазами обид­ чика среди неловко и сконфуженно притихших студентов. И сразу же увидел Купреева. Тот медленно по­ дошел к длинному носатому студен­ ту и резко отчеканил в тишине: — Вы где находитесь? Вы кто? Студент или торговка? И, не получив ответа (длинный студент чесал в затылке), отошел, большой и брезгливо-спокойный. После, встречая Семена, он смот­ рел на него задумчиво и ясно, а тот, краснея, как девушка, заворо­