Сибирские огни, 1947, № 3

ли, что в следующую субботу, ров­ но в пять часов дня опять зашеле­ стит в телефонной трубке тихий ,и неторопливый голос секретаря пар­ тийного комитета: — Вы не можете сейчас ко мне зайти? В последней беседе Ванин выска­ зал свое неудовольствие тем, что комсомольская организация почти не занимается первым курсом. Первый курс, действительно, был самым беспокойным. Люди приходи­ ли сюда из разных школ, в боль­ шинстве еще со смутным представ­ лением о своей будущей профессии и обязанностях; именно здесь, на первом курсе, прививали им любовь к выбранной специальности и вкус к общественной деятельности, а у не­ которых исправляли ошибки воспи­ тания. Этот процесс, незаметный по­ стороннему взгляду, протекал на протяжении всей учебы в институте, но первый курс Bi этом смысле был переломным. Комсомольцев первого курса Фе­ дор знал всех, сталкивался с ними ежедневно. Но Ванин настаивал йа особенном внимании к тем студен­ там, которые почему-то остались вне комсомола. Одним из таких был Трусов. Очень живой, немного развязный, неглупый парень, он ленился; не нуждаясь в стипендии, поплевывал на все замечания. Товарищам гово­ рил: — Кому какое дело? .Подойдут экзамены — увидим. Надя Степанова, комсомольский группорг первого курса, заявила Купрееву: — Ну, что ты с ним сделаешь? Смеется. Я, говорит, не комсомолец и не подлежу вашей обработке. Займись’ ты с ним сам, Федор. — Хорошо. Подумаю, что с ним делать. Теперь вот что. Семен Бой­ цов, — ты к нему там ближе, — что он за человек? Надя задумалась. — Отличник. — Это и я знаю. Ты поговори с ним, fov он думает насчет вступле­ ния в комсомол? Надя слегка смутилась и отка­ залась наотрез: — Не буду с ним говорить! — Почему? — Так. Не буду и все. Только потом она рассказала, что училась с Семеном в деревне: был, как все, живой, общительный. По­ том она уехала в город и снова встретилась с ним уже в десятилет­ ке. ' — Словно подменили его! Злой стал и... робкий какой-то. — Гм... Но причем здесь ты? По­ чему ты не хочешь с ним побесе­ довать? Надя покраснела. И вдруг Федор вспомнил «день открытых дверей», встречу Семена с девушками... Он нахмурился. — Вскружила голову и в сто­ рону? Девушка совсем смутилась. — И ничего подобного, не имеешь ты права так говорить! Я с ним дружила в детстве, как со всеми. А вырос — и ходит, словно я ему д о ­ рогу перешла. Не умею я теперь с ним говорить... — Ну, хорошо. Я попробую сам. Надя ушла. Да. Тут надо подумать. Бойцов держится особняком. Надо сблизить его с хорошими ребятами. Ага! Он познакомит его с Аркадием Реми­ зовым! А для этого лучше всего пригласить Бойцова жить к себе в . комнату. В перерывах между лекциями Бойцов выходил в коридор и, при­ слонившись к стенке, исподлобья оглядывал все и всех близко по­ ставленными светло-зеленоватым и глазами. Серый, безукоризненно сшитый костюм и темный галстук скрадывали непривлекательность ли­ ца, но плотно сжатые губы, связан­ ные неуверенные движения, тоскую­ щий. и в то же время дерзкий взгляд говорили, что Бойцов остро чувствует свое одиночество. До института жизнь Семена сло­ жилась так, что в первый день сво ­ его студенчества он едва справился с собой : хотелось лечь щекой не­ раскрытую тетрадь и заплакать. Семь лет назад у него умер от­ чим. Во всех анкетах против графы «соцпроисхождение» он писал: «сын рабочего». С тех пор, как Семен помнил себя, он всегда был сыном