Сибирские огни, 1947, № 3
— Вы думаете, я на самом деле такой... драчун? — говорил он, по блескивая монгольскими глазами. — Вы не думайте. Я иногда так... скуч но станет. А тут... я не хотел — нас ребята натравили... Анатолий сидел в кабинете отца и уплетал малину. Купреев-старший мягко ходил по комнате. Прислуши ваясь к его доброму гудению, Фе дор, счастливый, рассказывал в дру гой комнате матери, что у Анато лия очень хороший отец, добрый, все его в школе очень любят, и что у Стрелецких в комнате стоит рояль, и Анатолий сам умеет играть одним пальцем: «Мы кузнецы, и дух наш молод...». Когда Анатолий ушел, отец ска зал Федору: | — С этим дружи. Честный маль чик. Но больше не деритесь! — Да мы подружились! — Ни с кем не деритесь! Держи те себя так, чтобы любой забияка Вас боялся. Действуйте словом, а не кулаками! После Анатолий сказал Федору: . — У тебя! отец — правильный. Ох, наверное, буржуев ухлопал мно го! А мой, — он грустно засмеялся, — мух одних бьет. Знаешь, хлопуш ка такая... из газеты. Чудак он! То, что отец был «самым глав ным» в волости, не давало Федору повода особенно важничать: отец решительно Пресекал все, — правда невинные, -г- попытки мальчика ис пользовать его положение в! свою пользу. Федор, например, иногда за видовал сыну директора лесопильно го завода Виктору Соловьеву, кото рого вместе с сестрой Мариной еже дневно Подвозил до школы кучер отца. У Купреева-старшего была старенькая легковая машина, на ко торой он носился, обдавая встреч ных запахом бензина, по окружаю щим деревням. Федор однажды, по инициативе Анатолия, залез вместе с ним в эту машину отца, желая подъехать к школе. Отец, :— он пбдходил к машине с пожилым кре стьянином, убеждая его в чем-то — взялся за ручку и, уВидев ребят, удивленно поднял брови: — Полюбуйся, — сказал он крестьянину. — Что это за персо ны? И — Федору: —Вы1— кто, секретарь волост рого комитета? Зарем к Анатолию: — А вы — председатель ВИКа? А ну, выметайтесь! Походите пеш ком, на своих на двоих. Живо, жи во! Когда заслужите машины себе— будете разъезжать, а сейчас — во-он школа! — Он указал рукой на знакомое здание и подтолкнул их,, — А ну, кто быстрей? Ребята пошли пешком и, вспоми> ная, похохатывали. -г-А этот, Витька, — ох, не люб лю я его, маменькин сынок! — гово- рил Анатолий, —г подумаешь, перт сона! На лошадях подъезжает! Хо дит задается, ни с кем не дружит. И за что его все учителя хвалят? — Учится хорошо, — сказал Фе дор. —Не поэтому! Отец — директор, поэтому. И задал бы я ему! Отец каждый вечер спрашивал Федора, как прошел день в школе, проверял уроки. По вечерам он играл с ними в шахматы, помогал настраивать де текторный приемник, читал книги. Часто рассказывал о гражданской войне. Это были самые интересные для ребят вечера. И сам отец лю- бид их общество — до определен ного часа, пока не скажет: — Спать! И тогда — конец. Ребята шли спать. Раньше, в самом раннем детстве, Федор побаивался отца: он ходил большой, строгий, и мальчик редко его видел. Отец приходил домой поздно, в разговоре с матерью час то ругал «контрреволюцию, которая еще не вывелась». На стене, над кроватью Федора, висел портрет кудрявого белокуро го мальчика, и Федор давно уже знал, что это Володя Ульянов. Над кроватью отца висел другой порт рет, — Владимир Ильич за столом с газетой «Правда». Федор еще не понимал слова «вождь», но он уже знал, что Вла димир Ильич самый большой и са мый добрый человек на земле, что он освободил всех трудящихсй. Знал не только потому, что об- э*гоМ рассказывали учителя в Школе, а
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2