Сибирские огни, 1947, № 3

„Горячие ключи “ 1 Салтыков-Щедрин писал в статье «Улич­ ная философия»: «Ошибочно думают те, которые утверждают, что интерес беллет­ ристического произведения исчерпывается одною [Художественною стороною, одною авторскою способностью живо схватывать признаки того или другого явления. Вы­ бор явления в этом случае далеко не чн- д-иферентея, как равно не индифере-нтно и -отношение' к нему автора». Елизар Мальце® для своего первого про­ изведения «Горячие ключи» выбрал пре­ красное явление нашей действительности— моральную силу советского крестьянства, мужественную бодрость его во время вой­ ны. (В образах колхозников и колхозниц, в самой интонации романа молодой автор су­ мел выявить творческое внимание к героям своего произведения. Он показал мораль­ ную доблесть дружного, самоотверженносо труда колхозников, душевную силу их матерей, любовную верность жен и общее стойкое сопротивление скорбям и унынию в дни войны. Алтайская деревня в романе показана правдиво. В жизни добро пере­ межается со злом, не все колхозники трудолюбивы и добродетельны, не все же­ ны верны. Начальник политотдела Чаузов, тихая, робкая в ' быту и настойчивая, сильная в работе Настя, старики Родионовы, их сын, — эти люди в романе убедительно хорошие, хотя и с индивидуальными своими недо­ статками. Не удались автору, художествен­ но слабо обрисованы отрицательные типы — Андрон Макшаков, его тетка — город­ ская спекулянтка, Федор Кудин до его морального перерождения. Создается впе­ чатление, что в образе каждого из этих дурных людей автор ищет компромиссную точку и делает ее основой образа. Эта ком- лромиссность неубедительна для читателя. Федор Кудин, например, остается услов­ ным, мало убедительным даже и после своего морального перерождения. Весь роман написан неровно. В строгом смысле это и не роман. Для романа про­ изведению «ехватает монолитности. Это скорее художественная хроника селения Горячие ключи, -в -которой не мало худо­ жественно убедительных страниц. Якову Останину, когда он был на фрон­ те, изменила страстно любимая им жена. Яков из госпиталя отпущен домой из-за поврежденной руки. В дороге от встречно­ го знакомого узнает он об измене жены и безрадостно, как чужак, входит в свой •f двор. Но навстречу Якову выбежала мать. В ,родной дом он вошел вместе с ней. И * Якову остро вспомнилось детство. Так | -мать встречала его маленького, когда он ф прибегал с улицы домой иззябший, голад.- . ный до слез, $ Щш * Нахлынувшие ощущения детства помо­ гают человеку, измученному войной, раяе- 'иием, подавленному стыдом и болью, вос­ прянуть духом, найти в себе спокойствие и силу для встречи с неверной женой. 1 Елизар М альцев „Г о р я ч и е клю чи ” . Роман . Прекрасно рассказана история другой любви — жизнь мужа и жены Фурдевых. С детства они горячо враждовали друг с другом. Женившись, составили дружную, хорошую пару. Тимофей Фурцев вернулся с фронта ка­ лекой. Обе -ноги ему ампутировали. Но это страшное увечье не убило -ни глубокой, трогательной супружеской любви Фурце- -вых, ни воли к жизни в каждом из них. Безногий Тимофей -сумел стать ценным ра­ ботником в колхозе, оказывая разиообраз иую техническую помощь. Руки его были сильны и у-мелы, изофетателен и сметлив ум. Обрести в -себе стойкую силу сопротив­ ления страданью Тимофей смог потому, что вся семья его неизменной глубокой любовью внушила ему ощущенье полно­ ценности бытия и после тяжкого физиче­ ского увечья. Хорошо рассказывает Мальцев о здоро­ вых, умных, душевнобогатых стариках си­ бирской деревни. Наиболее шдробн-о опи­ сан Никита. Вот Никита, держа на плечах пятилетнего внука, смотрит на половодье и размышляет о жизни, которая, подобно неугомонн-ой реке, будоражила, неслась вперед., В заключительной главе романа Никита 1 ВСП 0 МИЛ о тех дедо-воких ^клю­ чах, которые одарили когда-то люд-ей не­ долгой радостью, подумал: «Ключи в са­ мом народе бьют, и они погорячее преж­ них будут». Название Горячие ключи дано было этой деревне в давно прошедшие -времена, когда близ нее внезапно забили горячие ключи, но скоро исчезли, а название сохранилось. Думы Никиты о горячих ключах в самом народе определяют основную сущность произведения Елизара Мальцева, но на­ прасно автор прибегает к столь прямому аллегорическому раскрытию идеи. К чести автора, он и без этого пояснения сумел показать в некоторых своих персонажах горячую душевную силу советских людей. Вероятно, оттого, что это — первое произведение, авторский текст часто гре­ шит штампами, словесной неуклюжестью, бесцветными определениями. Автор пишет: «В. работе как-то легко растворялись пол­ зучие безот-радные мысли, быстро забыва­ лись все неполадки». «И-ногда вспыхивало в нем преЯшее желание — наперекор всем мнениям и толкам бросить все...» (Про Федора Кудина). Про Феню сказано: «Только бы поскорее, — думала она, — спрятать куда-нибудь свою простоволосою опозоренную -голову». Слово «простоволо­ сая» здесь -вовсе не причем: ни повойни­ ка Феня не носила, ни, но-старивке, не ходила с обязательно повязанной платком головой. «Мать, узнавая жалобный, как мычание, голос среднего сына...» «Подоб­ ревшее «а сытых артельных харчах его лицо (Тимофея) медленно н-акалялось кро­ вью». Вот такая и Подобная ей литературная безвкусица то и дело прорывается у авто­ ра и портит актуальное, значительное и нужное произведение. Когда сравниваешь