Сибирские огни, 1947, № 1

начал ходить но горнице, приводя себя в порядок. Через минуту хорунжий втолкнул Да- лгутку в горницу и закрыл за нею дверь. Нарумяненное холодом лицо ее горело, ру­ ки теребили концы полушалка. — Ого, — вырвалось у Щеглова. Он оросил в кадку с фикусом окурок папиро­ сы и стрбго спросил: — Кто т ы такая? Большевичка? — Что вы. ваше благородие. Какая же я большевичка. Отец мой в дружине с са­ мой весны ходит, а мужа красные в восем­ надцатом году убили, — глядя на него со страхом и надеждой, торопливо говорила Дашутка. — Хорошо. Постараемся выяснить, правду ли ты говоришь. А до выяснения будешь находиться под арестом. —• Да что же тут выяснять-то. Вам зДесь любой скажет, кто я такая. Но у Щеглова было свое на уме. Он позвал хорунжего и велел посадить Да- шутку в кустовское зимовье под замок. Едва захлопнулась за нею забухлая, обитая кошмою дверь зимовья, как она в полном изнеможении опустилась на лавку и расплакалась. Было ясно, что ей сули­ ло все это. Выплакавшись, она принялась ходить из угла в угол, не находя себе ме­ ста. На голбпе стоял небольшой деревян­ ный яшик с сапожными колодками и ин­ струментами. Она принялась рыться в нем я нашла короткий сделанный и з литовки ножик с обшитой кожей рукояткой. Она взяла его и спрятала в правый рукав. Узнав об аресте дочери, Аграфена Ко­ зулина кинулась к соседкам, мужья ко­ торых находились в дружине. Скоро че­ ловек десять их отправилось вызволять Яашутку. Это, возможно, и удалось бы им, если бы Щеглов не получил к тому вре­ мени срочного донесения о событиях в Нерчинском Заводе. ' Когда допущенные к нему казачки все разом принялись кричать, что он напрас­ но безобразничает в поселке, где большин­ ство жителей ходит в белых, он с матер- шиной оборвал их: — Воете, поганки длинноволосые. Все ваши мужья переметнулись сегодня на сторону красных. Я теперь за вас при­ мусь. Вы у меня еще попляшите, — и он приказал ординарцам гнать их в шею. Дашутка видела в отдушину возле две­ ри. как мать с соседками прошли к Щег­ лову. Она оживилась и стала надеяться на свое вызволение. Но когда ординарцы нагайками выгнали женщин из кустов- гкой ограды, снова почувствовала себя как птина в западне. Поздно вечером пьяный Щеглов заявил­ ся в зимовье. Следом за ним вошел ден- ягик с зажженной лампой в руках. При входе их Дашутка, дремавшая на голбце, испуганно вскочила на ноги. Щеглов взял у денщика лампу и приказал ему убираться. Поставив лампу на печку, он с пьяной икотой сказал: — Ты. бабонька, не помирай раньше времени. Мы можем с тобой великолепно сговориться. Садись, —- показал он на широкую лавку у передней стены, за­ стланную холстиной. — Садись, —*■ прикрикнул он, и Да­ шутка покорно опустилась на краешек лавки. Щеглов уселся рядом с ней и, за­ глядывая ей нагло в глаза, спросил: — Ты понимаешь, чего я хочу? — Давно все поняла. — Ну. вот и хорошо, что ты такая сговорчивая,— и он попытался обнять ее. -— Ты лучше не трогай меня, — силь­ но толкнув его в грудь, вскочила с лавки Дашутка и отбежала к печке. Щеглов достал из кармана портсигар я закурил папиросу. Сделав две-три затяж ­ ки. изжевал весь мундштук и кинул па­ пиросу в угол. Потом с угрозой сказал: — Ты не брыкайся много. Либо мы с, тобой сговоримся тихо и мирно, либо я спущу на тебя взвод казаков. Выбирай, что лучше. — Эх ты, ваше благородие, — с пре­ зрением бросила Дашутка. — Только и умеешь, что с бабами воевать. Есть ли в тебе хоть капля стыда-то? — Молчать. — рявкнул Щеглов и по­ шел на нее. — Не лезь ты лучше ко мне, — бро­ силась от него Дашутка к порогу и по­ пыталась открыть дверь. Но она оказа­ лась закрытой снаружи. — Ну. что же, пеняй на себя, — про­ хрипел Щеглов я позвал топтавшегося за двевыо деншика. — Что прикажете, господин полковник? — открывая дверь, спросил денщик. —1 Иди и скажи ординарцам, что от­ даю эту бабу им. Тогда Дашутка выхватила нож и броси­ лась на Щеглова, но он пнул ее носком сапога в живот. Отлетев в сторону, она упала на пол, прикусив до крови язык. Щеглов бросился, чтобы отнять у нее нож, но она успела подняться ,на ноги и опять попма на него. В ту же минуту в зимовье ворвались ординарцы. И тогда Дашутка, откинув го­ лову назад, полоснула себя ножом по гор­ лу. Красные круги пошли у нее в глазах Она зашаталась и медленно повалилась на правый бок, и последнее, о чем вспомни­ ла, было воспоминание о том, как скакал к ней навстречу Роман, одновременно об­ радованный и смущенный, в день похорон деда.