Сибирские огни, 1947, № 1

жиках» на Алтае, которые «вольности искали». Другие курсанты дополнили его рассказ сообщениями об Акинфии Д еми ­ дове. Много легенд о злобе, уме и ж а д ­ ности его ходило в народе. Как переда ­ вали древние старики, «еще д о царипы- Каперины» Акинфий Демидов нашел золо ­ т о в Змеиногорье, изрыл землю рудника­ ми, согнал туда мужиков с рек Томи и Оби и заставил копать златоносные нед ­ ра. Ж и зн ь на рудниках была так страшна, что каждую весну и лето рабочие десят- нами убегали в горы. Демидовские упра­ вители затравливали беглых собаками, стреляли вдогонку, а, поймав, забивали до смерти. Но бегство не только не умень­ шалось, но уж е вошло в обычай: «кто бергал, тот и убегал». Когда демидов­ ские рудники и заводы , конечно, за впол­ не приемлемую дл я владельцев компен­ сацию, отошли в императорскую казну, правительство стало строить на Алтае крепости, гарнизоны которых «если к а ­ раульную службу , а главное — ловили беглых. Петр Иванович ска зал , что его бабка (девяносто восьми л ет ) происходит «от беглых»: ее отец «бегал из рудников при императоре Павле» , был поймай и за-' порот до смерти. В совпартшколе я преподавала русский язык , литературу и историю. Естественно, сначала со стороны исторических позна­ ний, этот разговор заинтересовал меня, да и, кстати сказать , ни в одном учебнике не рассказывалось о беглых . Я предложила курсантам : а не внести ли нам в про­ грамму по истории новую главу — о бег­ лых на Алтае? Материал дл я этой глазы будет очень интересно собрать самим. Предложение было с большим оживлени­ ем принято. Сказано-сделаио. Мы напра­ вились в губархив целой экскурсией , чем привели стариков-архивариусов в неверо­ ятное изумление: такого случая в их практике еще не бывало! — Д ела ... о беглых?! Д а вот они...' по ­ жалуйста! И нам указывают на длинные полки, уставленные толстыми книжищами а о б ъ ­ еденных мышами переплетах. После двух-трех экскурсий массового порядка, уж е я одна зачастила в! архив. Архивариусы скоро перестали изумляться, убедившись, что меня действительно всерьез интересуют эти старые дела , к о ­ торые более ста лет никто не трогал . За несколько месяцев (с осени 1923 по весну 1924 года) я прочла и записала десятки «дел о беглых»: протоколы, приказы по суду, допросы, записанные кудрявой вязыо екатерининских, павловских и николаев­ ских канцеляристов. В воображении моем все шире вставала горнорабочая Сибирь с ее рудниками, царскими форпостами, с ее плодородной землей и редкими с е ­ леньями, откуда силком уводили мужиков копать золото. Сибирь подневольная, иссе ­ ченная плетьми, погибавшая под шпицру­ тенами, — и вместе с тем, Сибирь непо­ корная, вольнолюбивая, вставала передо мной со страниц этих старинных «дел», пахнущих вековой сыростью. В архиве н а ­ шлись рудничные чертежи XVIII века и горные карты. На них были нанесены не только крепости и трактовые дороги, но и те горные тропы, которые беглецы' счи ­ тали безопасными. Убегая от невыноси­ мой жизни, ища вольности на Бухтарме и в Алтайских горах, безграмотные бергалы, конечно, не подозревали, что «безопасные» горные тропы уж е разведаны крепостны­ ми гарнизонами, которые только д л я того и существовали, чтобы сгонять с насижен­ ных мест алтайские племена и ловить в Алтайских горах, безграмотные бергалы, кх мечты о «вольной жизни», их поиски «легкости», их попытки обосноваться «вольными пашнями» где-нибудь в горных долинах или в степях Бухтарминеких — представлялись мне трагедией обреченно­ сти. Исторические законы классовой борь­ бы докапиталистических времен сбывались и здесь с жесточайшей последовательно­ стью. Если д аж е кое-кому из бергалов удавалось на время скрыться и обосно­ ваться пашней где-нибудь в горных доли- . нах — все равно крепостные р азъезды об­ наруживали этих «ложных поселян». И поселки, и алтайские аилы подвергались беспощадному разгрому, причем беглых и алтайцев в донесениях называли «неприя- телем>>". Безоружные землепашцы защищ а ­ лись с отчаянной храбростью, на солд ат летели сверху камни и пылающая хвоя. И уж е окруженные солдатами, «ложные поселяне» схватывались с врагом вруко­ пашную, «в чем и женки их не отста ­ вали», к ак говорилось в одном из донесе­ ний. «Богопротивных бунтовщиков» и «разбойников», доставленных в Барнаул, ожидали шпицрутены, расстрел и, в «лучшем» случае, — каторга. Бергалы знали обо всем этом, но ненависть к уг ­ нетателям и ж аж да вольной жизни были сильнее страха. Н есколько , «дел о беглых» и в том числе дело «о гайдуке с товарищи», о т ­ носящиеся к концу XVIII века, дали мне тему романа «Золотой клюв». Название романа взято мной из одного донесения, в котором цитируются «богопротивные слова» сказки или песни об император­ ском штандарте с золотым орлом — «зо­ лотой клю в его : всегда в крови...». Р е а л ь ­ ная обстановка, окружавшая меня, такж е помогала этому увлечению материалом. Совпартшкола помещалась в старинном каменном доме, где , по рассказам старо­ жилов, в XV III веке находилась кварта ра главного начальника фолывано-Воскре- сенских заводов. На другом конце нашей площади Первого мая стояло одноэтажное каменное здание с приземистыми колон ­ нами, где, по преданию, помещалась Глав ­ ная контора Колывано-Воскресенских з а ­ водов. Над плотиной, за высоким по зеле ­ невшим забором, сохранилась остатки здания барнаульской плавильни и ещ е каких -то строений. Рлссказьйвали, что в этих домах находились мастерские, где работал над своей конструкцией первой русской паровой машины талантливейший самородок, первый русский теплотехник и механик Иван Иванович Ползунов.