Сибирские огни, 1946, № 5-6

налила Роману миску щей, а сама стала смотреть в окошко, чтобы предупредить его. если появится старик. Соскребывая со стекла узорный иней, с плохо скрытой заботой спросила: —■Что теперь делать-то будешь? — И сам не знаю. Без коня я все- равно, что без ног. Пойду, видно, коня добывать. —• В такую-то стужу, да в твоей лопа- ти!.. Нет уж, поживи-ка лучше день, дру­ гой у меня под нарами. — С тоски помру. —- Не помрешь! — рассмеялась Да- шутка, — а там что-нибудь сообразим. Выйдя из-за стола, Роман спросил, нет ли у нее табаку. Она сказала, что нет, но можно сходить за табаком к Мунгало- ву. Роман сходил на двор и снова полез под нары: возвращался из дворов старив. Дашутка накормила старика обедом, и он улегся на нары отдохнуть. Тогда она по­ бежала к Мунгалову. Вернувшись, подала Роману табак и спички, а сама села, и пригорюнилась с чулком на коленях. Вдруг старик приподнялся на нарах и, втягивая в себя воздух, спросил ее: — Никак, девка, табаком воняет? Не вздумала ли ты курить? Дашутка вспыхнула, растерялась и поспешно ответила: — Что ты. что ты!.. Померещилось тебе, должно быть. Вздумавший было покурить Роман по­ гасил папиросу, притих. Вечером, когда старика снова не было в зимовье, Роман сказал Дашутке, что он ночыо уйдет. — Как хочешь, не удерживаю. Только подумай, куда итти-то -тебе. Ведь погн­ иешь. —• Может и погину, только под нара­ ми торчать мне совестно. — Нашел чего стыдиться! Ты потерпи, я обязательно что-нибудь придумаю ради старой нашей дружбы. Старик вернулся на этот раз с надворья расстроенный. — Беда, девка, —• хрипло говорил он. — Ночыо большой буран будет, а у нас Пеструха совсем натяжеле. Вот-вот отелится. Ежели случится это нынешней ночью, можем теленка загубить. Прямо не знаю, что делать. Дашутка, подумав, сказала, что коро­ ву можно на ночь завести в пустое зи­ мовье. Старик ответил, что делать это неудобно —• зимовье чужое. — Да что ему сделается зимовыо-то,— убеждала его Дашутка. Настелим подстил­ ки побольше, и убирать за Пеструхой я сразу все буду. — Схожу, посоветуюсь с Паромоном,— сказал старик н пошел к Мунгалову. Вер­ нувшись, приказал Дашутке: —• Загоняй корову в зимовье. Паромоя говорит, что беды не будет, ежели н пожзвет она там с недельку. Дашутка обрадовалась, быстро оделась. Уходя, с порога сказала, что она затопит в зимовье печку, чтобы корове совсем хо­ рошо было. Ночыо, когда Роман уже спал, Дашут­ ка залезла под нары, разбудила его к шепнула: — Вылезай, я тебе другую фатеру на­ шла. В зимовье было темным темно. В трубе завывал дикими голосами ветер, стекла в окне дребезжали. Дашутка взяла Романа за руку н, попросив потише ступать, по­ вела за собой. За дверыо их сразу встре­ тил не на шутку разгулявшийся буран. Он залепил им снегом глаза, оглушил и начал отрывать друг от друга. Едва доб­ рались они к стоявшему на отшибе зи­ мовью. Отдышались, вошли. Дашутка зажгла захваченную с собой лампу. Коро­ ва. редко и шумно повздыхявая, жевала сено. Дашутка потрепала ее по шее, про­ шла к окошку, завесила его соломенным матом и, посмеиваясь, обратилась к Ро­ ману: — Здесь теперь жить будешь. Дверь я на замок закрою, ключ себе возьму. Когда дедушка сюда придет, отсиживайся иод нарами, а в остальное время хоть пой, хоть пляши. Вон постель твоя, —• пока­ зала в угол па охапку соломы. Затем под­ кинула в печку дров, привернула в лам­ пе огонь и собралась уходить. — Может, проводить тебя? Ведь на улице сейчас заблудиться немудрено. —■Не надо. Спи давай. Утром я тебя рано потревожу... — Да ты посиди, поговорим... Мы ведь три года с тобой добрым словом не пере­ бросились. — О чем говорить-то? —1 присев на краешек лавки, вздохнула Дашутка. — От этого тепла на сердце не прибавится, молодость наша не вернется... Расскажи- ка мне лучше, как Алексея-то моего уби- ли. Просьба ее неприятно резанула Романа по сердцу. Говорить с ней об Алешке бы­ ло невыносимо тяжело. Одно упоминание о пем причиняло ему глухую поющую боль. Даже мертвый жил Алешка и бере­ дил в его памяти старые раны. II только сделав над собой большое усилие, пере­ дал он ей все. что знал о смерти Алешки. В ы с л уш ав его. Дашутка помолчала и вдруг спросила: —• А если бы тебе довелось быть на месте Семена, — убил бы ты Алексея? — Убил бы. Про меня, конечно, по­ думали бы, что я его за тебя убил, за