Сибирские огни, 1946, № 5-6

Услыхав Аленин крик,' стали сбегаться в ограду казаки и бабы. Одним из первых прибежал Северьян Улыбин. — Что же ты это делаешь? Постыдил­ ся бы беззащитную бабу терзать, — за­ кричал он на Сергея Ильича. Тот повер­ нулся к нему и, грозя кулаком, рявкнул. — Ты в заступники не суйся, а то и с тобой расправимся. У тебя тоже хвост замаран. — На, хоть сейчас убивай, если со­ весть позволяет, — шагнул к нему Се- верьяп. — 1 убью! — вскинул Сергей Ильич берданку и клацнул затвором. В это вре­ мя прибежал запыхавшийся Каргин. С ним были брат Митька, два работника и Прокоп Ноеков. Вырвав из ножен шашку, Каргин бросился на Сергея Ильича. — Брось берданку, старый дурак, а то напополам развалю. Вид его был страшен. Сергей Ильич опустил берданку и невольно попятился. Но вдруг в новом приливе бешенства по­ шел на Каргина: —• Ты что ж'е, Елисей, горя моего не понимаешь? За каким ты чортом явился сюда? —• Горе я твое понимаю. А вот глу­ пости потакать не буду. Не дело ты за­ теял. Алена за Сеньку не ответчица. И ты ее лучше не трогай. Алешку этим не вернешь, а веем нам беды наделаешь. Ведь еще неизвестно, что завтра будет. Сбежавшийся народ дружно поддержал Каргина. Казаки стеной окружили Ченало- вых, Платона с Архипом и, размахивая кулаками, все враз кричали: — Уходите, сволочи, из ограды! — Не заваривайте каши. Сенька ведь живой, он за Алену всем нам мстить ста­ нет. Озираясь затравленным волком, запа- ленно дыша, стоял Сергей Ильич в толпе и не знал, как выпутаться из опасного положения. Он видел, что казаки в любую минуту готовы кинуться в драку, что Платон, на кого он надеялся больше всех, махнул из ограды через плетень и уходил без оглядки домой. 1 тогда Сергей Ильич затрясся, заплакал от бессильной ярости и пошел прочь из ограды. Архип и сы­ новья трусливо поспешили за ним. ?Когда Сергей Ильич вернулся домой, Дашутка уже собралась и ушла к своим. В первый вечер мать вволю иапричита- лась над ней, утешила, как могла. А на­ завтра, разбудив чуть свет, заставила прибираться по дому, а сама уехала с отцом косить гречиху. Дашутка истопила печь, поставила ва­ риться обед, наносила воды. Потом пош­ ла в огород рвать коноплю. И весь неяр­ кий осенний день не покидало ее ощуще­ ние заново переживаемой молодости. От этого спорилась в руках работа и все ка­ залось, что откуда-то из-за копоплянников окликнет ее 'Роман, веселый и нарядный. Окликпет и. не таясь от людей, пойдут они в голубеющее заречье, в густой че­ ремушник, где прежде так хорошо мечта­ лось о будущем на руке у Романа. Прошло всего полмесяца, как почув­ ствовала она себя так. словно и ис уходи­ ла никуда из отцовского дома. Чтобы мень­ ше судачили о ней люди, продолжала но­ сить она черный, траурный платок на го­ лове. по мысли ее были далеко не траур­ ными. Верила опа, что все в жизни пере­ менилось к лучшему. Иногда стыдилась своих чувств, по ничего не могла поде­ лать с собой. Рано или поздно надеялась снова увидеть Романа. Думала: приедет он домой и начнут они совместную жизнь, счастливую, как в сказках. Но недолго тешила себя радужными на­ деждами. Во второй половине сентября за­ ехал к ним ночевать сослуживец отца из станицы Опочинской. Возвращался он из города Нерчинска, куда отвозил жеиу на­ чальника станичной таможни. От этого случайного гостя и узнала Дашутка страш­ ную новость. Набирая в горнице на стол, услыхала она, как гость спросил у отца: — А знаете, что перед станицей Куэн- гой ваших носельшиков побили? — Каких носельшиков? — Да тех, что отступали с красными на Амур. Я ведь тогда в тех самых мес­ тах, был и все своими глазами видел. Главная большевистская власть из Читы на бронепоезде катила. Бронепоезд гро­ бился на Амур, а красногвардейцев, ко­ торые за ним на конях двигались, взяли в плен нерчинские казаки. Сто тридцать человек забрали, а помиловали из них только двадцать. Остальных своим судом осудили и в ту же ночь расстреляли. Я сам видел, как вели расстреливать ваших кунгаловцев: Семене Забережного, Федот- ку Муратова и еще двоих. Один совсем молоденький был. — Кто же бы это мог быть? — Говорили, будто бы у него дядя какой-то большевистской шишкой был. — Ну, тогда это Роман Улыбин, — сказал Епифан, — этому поддену туда и дорога. Дашутка выбежала из горницы, успе­ ла крикнуть матери: — Ой, беда-то какая! — и упала в глубоком обмороке к ее йогам. Целых полтора месяца пролежала она после этого в постели. Спас ее от смерти доктор, которому заплатил Епифан десять золотников золота. Когда поднялась с