Сибирские огни, 1946, № 5-6

надо... А корова есть, — и при упомина­ нии о корове она впервые за все время улыбнулась. Мы проследили за ее глаза­ ми и увидели корову, небольшую, призе­ мистую, с длинной, почти лохматой шер­ стью, с маленьким выменем. Она стояла в дыму специально разложенного для нее костра, спасавшего ее от комаров. Ж ен ­ щина снова нахмурилась. — И с коровой горе: комар заедает. Доишь в дыму, а он все руки изъест, все вымя изъест, корова не стоит, молоко ды ­ мом пахнет, а сколько комара процедишь... Медведь близко. Боишься — вот-вот за­ режет. Лодки у нас еще нет, сено на ни­ зовой стороне. Сена не припасли, что бу­ дет. Говорят и так .весной таловыми вет­ ками кормят, шибко зима длинная, не на­ пасешься... Женщина помолчала и, понизив голос, сказала: — Бхали на пароходе, один сказал: «Три версты до ада». Оно и верно, покор- чуй-ка ее, эту тайгу, прокорми здесь ско­ тину, а без навоза здесь никуда. То был 1925 г. Далекое прошлое для советской истории. В это далекое прош­ лое отошли глухие углы тайги, одинокие поселенцы, слезами поливавшие карлико­ вые участки земли, отвоеванной адским трудом от тайги. * * * Грузовая машина останавливается у во­ рот Колпашевокой пароходной пристани. Веселый молодой паренек, шофер селек­ ционной станции, с несвойственным для шоферов радушием, открывает мне дверцу е кабину и забрасывает мои вещи в ку­ зов. На машине по Нары-му я еду впер­ вые. Проезжаем Колпашево — широкие ули­ цы с одноэтажными домиками, затем де­ ревню Матьянгу, за эти годы совершенно уже слившуюся с Колпашевом, и вот мы на шоссе. Какая широкая дорога. Машина мчится быстро и если бы не тайга справа, не болото слева, да еще не этот чудный воздух: смесь запаха пихты, богульни-ка и воды — непередаваемый аромат тайги, — кто бы поверил, что это Нарым. -— А что, эта тайга далеко идет? — спрашиваю я шофера. — Тайга, как тайга, где ей кран... — ф-вечает он эпически. Тайга Как тайга... Дорога, огибая боло­ то, делает большой полукруг и подходит к самому лесу. Высокие и пышные темно- эеленые кедры перемежаются с пирами­ дальными, стройными елями. Густые за­ росли кустарников, а направо — огромное болото почти до самого берега Матьянги, одной из многочисленных проток Оби, Высокие кочки с кустарниками голубики, пахучий богульник и... вода. Эта (вода просачивается, выходит на дорогу, пре­ рывает ее огромной лужей и течет даль­ ше в тайгу. Машина легко проходит по воде и начинает замедлять ход — дорога делается песчаной, местность дальше не­ сколько поднимается, делается холмистой, несомненный дюнный ландшафт рассти­ лается передо мной, и мы въезжаем в живописный лес, который быстро редеет. За ним виднеется поселок Нарымской гос- селекционной станции. " Это сначала одна длинная улица рабоче­ го поселка, одноэтажные домики с цвета­ ми на окнах, с пышными огородами и тайгой «а задах. Как хороши эти огоро­ ды, в которых на фоне девственной тай­ ги, под шатрами кедров, рдеют маки. (Проехав под 'деревянной аркой, мы по­ падаем на территорию станция. Деревян­ ные коттеджи, кладовые, теплицы разбро­ саны среди бесконечных полей зацветаю­ щего картофеля, цветущего мака и под­ солнуха,* ч дальше — широкое зеленое поле хлебов и только где-то далеко на горизонте тяжелая бархатная кайма тайги... * * * За большим письменным столом дирек­ торского кабинета сидит человек среднего возраста, широкоплечий, крепко околочен­ ный, в рубашке цвета хаки. Мягко вол­ нистые светлые волосы откинуты с ши­ рокого лба. Лицо открытое со спокойны­ ми серыми глазами. Это Иван Власьевич Карпович, научный работник станции, лауреат Сталинской премии, замещающий директора станции М. И. Нагорного на время его команди­ ровки. Вот что рассказал мне Иван Власьевич, когда на утро следующего дня мы нача­ ли осмотр станции: — Вы ехали -сюда нашей дорогой от Колпашево? Хорошая, правда? Раньше здесь не было проезжей дороги даже для лошадей. В Нарыме знали только один опо-соб сообщения — водой на обла-сках, а зимой тоже по реке — по льду на са­ нях. Правда, В. Ильинку (следующий от «ас поселок) с Колпашево соединяла ког­ да-то верховая тропа. На месте, где те­ перь станция, росла густая тайга. В 1932 г. приехало 25 человек. Раскинули палат­ ки, зажгли костры от гнуса, выкорчевали почти вручную несколько метров леса. И началась борьба с тайгой. Прежде -всего п-роложили до-рогу. Не такая она была широкая и ровная, как сейчас: колдоби­ ны, ухабы, пни и деревья по самой сре­ дине дороги. Но по ней уже потянулись обозы: продукты, оборудование, а, глав­ ное, корчевальные машины. В 1938 г. уже было выкорчевано 14 га. Выкорчевывали тайгу отдельными лоску­ тами. Ло-скут от лоскута отделяли изго­ роди из пней. Непроходимые. Затем побе­ дило «степное настроение» — корчевать подряд. Сделали «степь» — 140 га сво­ бодного от леса пространства. Высохли болота, отступил комар. В 1933 г. здесь была Нарымская полевод­ ческая, затем и животноводческая станция, и, наконец, в 1937 г. организована госу­ дарственная опытная селекционная стан­ ция. Когда только начали работать, зде-сь было всего несколько домов, и постройки, упирались в тайгу. МЦ идем от крыльца станции прямо на юг. — Видите, левее нас «парк», — показы­ вает мне Иван Власьевич на остров тайги между • полями. — Это, конечно, еще не настоящий парк, настоящего сделать не