Сибирские огни, 1946, № 4

стки рабочих, оставшихся в их р аспоря ­ жении . Потянулись годы оседлой, невыносимой жизни. Ж е л е зо и то покроется ржавчиной. Томились. При случае отводили душу вос­ поминаниями. — А помните, Арсений Григорьевич, Туркеиб? — спросит кто-нибудь, вернув­ шись из командировки, с постройки како­ го-нибудь тупика под составы искалечен­ ных войной вагонов. — Красивая была стройка! —- отве­ тит Сидоров. — А помните, товарищи, как шли на Мундыбаш? — ск аж ет дорожный мастер Василий Никитович Никитин, и умное, от­ крытое лицо его станет мечтательным, растроганным. Присоединится заместитель начальника законсервированной стройки Хавронов. Ув­ лекутся, пойдут перебирать в памяти, как прокладывали Уссурийские, да Мурман­ ские, да Барнаульские линии, Северо-Пе- черские, да Северо-Казахстанские, Л е ­ нинск-Кузнецкие и многие другие ж е л е з ­ нодорожные магистрали. В заключение непременно вернутся к на. чалу разговора и признают, что самой красивой стройкой, даж е за последние двадцать пять лет, была Туркестано-Си­ бирская. Придется ли им построить еще хоть одну такую? Где там! Все силы бро­ сила страна на борьбу с врагом, а враг все лезет. Хавронов моложе их всех, но, именно он, в таких случаях, даст правильное нап­ равление разговору. Теперь их дело — поддерживать в порядке существующие линии, (работающие с неимоверным напря­ жением. Это их долг, и это — немалое д е ­ ло. А кончится война... Сидоров сошлется на опыт прежних пос­ левоенных времен. Назидательно скажет: — Война, конечно, кончится. Но, не думаете ли вы, что, как только умолк­ нут пушки, страна начнет строить новые дороги? Расходились к своим занятиям печаль­ ные, хмурые. Но самое тяжелое ж дало впереди. ...Строители задержались на линии. Воз­ вращались поздно. В темноте дрезина чуть не наскочила на привязанную к рельсу лошадь. — Эй, кто там на трассе? Увидели — что-то огромное, бесфор­ менное лезет из кювета по высокой на­ сыпи наверх. Начальник стройки вытащил из кобуры пистолет. Выругался. — Что за дьявольщина! — окликнул снова, — чья лошадь? — Моя, отозвалась копна сена, взоб­ равшаяся тем временем по склону насыпи на полотно. — Кто позволил на железнодорожном полотне скотину привязывать? — горя,- чился Сидоров, расстроенный еще раньше причинами более серьезными. — А чо? — на сибирский манер недо­ уменно зачокал обладатель лошади. — А то, — случись поезд и под откос, к чортовой матери, угодил бы. .Это нужна додуматься, поставить лошадь с воэоч поперек действующего пути. — Так если бы она действовала, путь то! — возразил провинившийся, сбрасывая на вое свою чудовищно-огромную ношу — Если бы поезда ходили ,' разве бы к то привязал? — Паровоз могли погнать. Дрезина чет чуть не наскочила. Наконец, ты своим ко­ нем полотно истоптал, — раздраженно перечислял возможные и случавшиеся уже неприятности Сидоров. — А чо его беречь, полотно, асе одно релысы начали обратно снимать, — угрю мо уличил строителей колхозник. Инженер замолчал от гнева и обиды Значит, население уже знает о приказе? Увы. они сами только что с начальником стройки отдали распоряжение по дистан ции снимать рельсы, грузить, отправлять за Урал. Обидчик, молодой парень в крестьянской одежде, спокойно счищал сеяную труху с шапки. Молодость его увеличивала в гла зах инженера его дерзость. — Это не ваше дело. Убирайте кв всем чертям свою скотину. Здесь не коно вязь... — А где бы я ее привязал? — оправ дывался парень. — Кругом ни кустика. Без привязи убежит, пока хожу по сено. А конь колхозный. Эта обстоятельность и невозмутимость вывели инженера окончательно из себя Он бросил своему спутнику язвительно- насмешливо первое, что прмпгло в голову:, — Чем не чеховский персонаж? «Ше- лишиера» помните? Парень бросил увязывать -воз. Из тем ноты послышался его обиженный голос: т— Эх, чего разоряется начальник? При чем тут «Щелишпер»? У Чехова несознз тельноегь показана. А я что сделал? Ма лость бревку конь истоптал. Понадобится — опять изладим. Из нашего колхоза, я* «Смычки», немало народу поработало. Очень народ ж елал дорогу... Инженер почувствовал, как лицо его залила краска стыда. Эта «встреча в темноте» вспомнилась много позднее. ...Рядовой Василий Никитин после де сяти лет действительной службы и граж данской войны, нашел свою семью в Но вошкол-ьииках, возле Великих Лук в самом бедственном положении. Не было хлеба Земляки звали в Курган, куда-то 34 Урал, в Сибирь, только что освобржден ную от колчаковщины. В поисках работы, Никитин добрался до станции Бочаты. Располагая капита лом в пять рублей, сбереженных nyTev невероятной экономии, стал искать рабо ту. Найти оказалось в те годы нелегко Подрядчики-сибиряки отвечали «расейско му» новоселу нехотя. — Своим нету, паря, работы. Стуиай на «петлю».