Сибирские огни, 1946, № 4

«Какая, скажите, может быть у меня «тонная идеология», если тги одна партия в целом меня не привлекает?». «С точки прения людей партийных я беспринципный человек. Пусть. Сам же я про себя окажу: я не коммунист, не эс-эр, не монархист, а просто русский и ® тому же политически безнравственный»... «Честное слово даю — не знаю до сих пор, ну вот хоть, Скажем, Гуч­ ков... В какой партии Гучков? А чорт .его знает в какой он партии. Знаю: не большевик, но эс-эр он или кадет—не знаю и знать не хочу» и т. д. и т. я. Что вы скажете, товарищи, об этакой «идеологии»? Прошло 25 лет с тех пор, как Зощенко'поместил эту свою «исповедь». Изменился ли он с тех пор? Незаметно. За два с половиной десятка лет он не только ничему не научил­ ся и не только никак не изменился, а, наоборот, с циничной откровенностью продолжает оставаться 'Проповедником безидейности и пошлости, беспринцип­ ным и бессовестным литературным хулиганом. Это означает, что Зощенко как тогда, так и теперь не нравятся советские порядки. Как тогда, так и теперь он чужд ж враждебен советской литературе. Если при всем этом Зо­ щенко в Ленинграде стал чуть ли не корифеем, литературы, 'если его превоз­ носят на ленинградском Парнасе, то остается только поражаться тому, до какой степени беспринципности, нетребовательности, невзыскательности и неразборчивости могли дойти люди, прокладывающие дорогу Зощенко и таю­ щие ему славословия! Позвольте привести еще одну иллюстрацию о физиономии так называемых «Серани'оновы'х братьев». В тех же «Литературных записках» М« 3 за 1922 год другой серапионовец Лев Лунц также пытается дать идейное обоснование того вредного' и чуждого советской литературе направления, которое представ­ ляла группа «'Серапионовых братьев». Лунц пишет: «Мы собрались в дни революционного, в дни мощного политического на­ пряжения. «fero не с нами, тот против нас!» — говорили нам справа и сле­ ва, — с кем же вы, Серапионовы братья — с коммунистами или против коммунистов, за революцию или против революции^». «С кем же мы, Серапионовы братья? Мы с пустынником Серапионом»... «Слишком долго и мучительно правила русской литературой обществен­ ность... 'Мы не хотим утилитаризма- Мы пишем не для пропаганды. Искус­ ство реально, как сама жизнь и, как сама жизнь, оно без цели и без смы­ сла, существует потому, что не может не существовать». Такова роль, которую «Серапионовы братья» отводят искусству, отнимая у него идейность, общественное значение, провозглашая безидейность искус­ ства, искусство ради искусства, искусство без цели и без смысла. Это и есть проповедь гнилого аполитицизма, мещанства и пошлости. Какой вывод следует из этого? Если Зощенко не нравятся советские по­ рядки, что же прикажете:, приспосабливаться к Зощенко? Не нам же пере­ страиваться во вкусах. Не нам же перестраивать п а т быт и наш строй под Зощенко. Пусть он перестраивается, а не хочет перестраиваться — пусть убирается из советской литературы. В советской литературе не может быть места гннлым, пустым, безидейным и пошлым произведениям. (Бурные апло­ дисменты). Вот из чего исходил ЦК, принимая решение о журналах «Звезда» и «Ленинград». Перехожу к вопросу о литературном «творчестве» Анны Ахматовой. Ее произведения за последнее время появляются в ленинградских журналах, в порядке «расширенного воспроизводства»- Это так же удивительно и противо­ естественно, как если бы кто-либо сейчас стал переиздавать произведения Мережковского, Вячеслава Иванова, Михаила Кузьмина, Андрея Белого, Зи­ наиды Гиппиус, Федора Сологуба, Зиновьевой-Аннябал и т. д. и т. п., т. е. -всех тех, кого наша передовая общественность и литература всегда счи­ тали представителями реакционного мракобесия и ренегатства в политике и искусстве. Горький в свое время говорил, что десятилетие 1907— 1917 годов заслу-