Сибирские огни, 1946, № 4

усы. — Поставь-ка, милый, чайник в тень да отправляйся на свой пост, — сказал он Васе. Но тот не торопился итти на берег, и Митрич только сейчас вспомнил свое обещание. — Что, скучно, друг, сидеть на берегу без удочки? Ох, ты, горе мое!.. Ну ты ж е видишь — некогда, не обижайся... Ма­ шины-то в первую голову нужны, а с удочками — поспеется... Сказал сделаю, значит будет у тебя заглотыш. А сейчас, Сашок, давай совет держать, — обернулся он к дяде Саше. — Мое мнение такое: ты возьмешься за одну машину, вот хотя 6Ц за эту, — указал он на рядом стояв­ шую сенокосилку, — и будешь «наря­ жать» ее под венец — невесту нашу; у нее все части полностью подобраны. Толь­ ко делай так — ничему не' доверяй: под­ тяни, проверь все пальцы, вкладыши, прижимы; все должно быть в притирку — не туго и не болтаться. Косогоны.то у них часто рвутся от этих недосмотров. «, Сел на машину, понужнул лошадей — и все. Сегменты половину пальца отгрызли, а косарь не видит... Так-то, друг... Надо все в аккурате сдать, чтоб потом нас худым словом не поминали... А я займусь по­ следней машиной. Здорово ее искалечили, несчастную... Ну да ничего... У нас она снова запоет... ...Как-то в полдень незнакомая пожилая женщина принесла кузнецам обед. — Евдокия Яковлевна наказала мне по­ кормить вас обедом, — сказала она, ста­ вя на землю два узла. — Уж не знаю, как понравятся вам наши деревенские кушанья... — Спасибо, мамаша, — поблагодарил Митрич. — Заранее говорю: понравятся... Когда наработаешься — все съешь, лишь бы сытно было. Так я говорю, дружба? — обратился он к дяде Саше. — Истина говорит твоими устами, — тоненьким тенорком пропел дядя Саша,— только эту истину мамаша знает не хуже нас с тобой... В узлах оказалось: куриный суп, ж а ­ реная курица, хлеб и ложки. Митрич оки­ нул все быстрым взглядом и пытливо по­ смотрел на женщину. Митрич искоса глянул на дядю Сашу: — Нет, я на вас пожалуюсь Евдокие Яковлевне... — будто сердясь, сказал он. Женщина всполошилась: — Ай, что не так? — Именно, не так, — хмурясь продол­ ж ал Митрич. — Зачем курей режете? Чтобы ребятишкам и яичка лишнего в доме не нашлось? Мы не лакомки... — Так это ж не куры, а петухи, — обрадованно сказала женщина. — Куриц зачем же резать, они еще яйца несут... Митрич испытующе посмотрел на жен­ щину: — А петухи, что ж, не нужны? — Да они у нас все подурели. — Как подурели? — А всю ноченьку напролет только и знают поют, ровно беду какую наклика­ ют. Ну, бабы резать начали, и я евоих... Митрич искоса взглянул на дядю Сашу: — Ну, что, друг, кушать будем, или как? Может и мы запоем от таких пев­ чих петухов? — Нам, я думаю, ни петухи, ни песни не повредят, — улыбаясь, сказал дядя , Саша и пошел на пригорок, чтобы позвать Васю обедать. А за обедом Митрич сказал: — Ешьте, друзья, да помните: будут бить, так не одного меня... — За что же бить? -т- спросил дядя Саша. Митрич хитро улыбнулся: — А за что почтете... Так повторялось каждый день, и Мит­ рич частенько, и в самом деле, начинал подумывать об ответе за все петушиные души. Запеть петухом это шутка, а когда певучим петухам за их беспорядочное пе­ ние начинают подряд, без разбора, рубить головы — это уже похоже на плохую шутку. Так думал Митрич, но прекратить свои вызовы петухам не мог сразу. УСПЕХ Бабке Агаше не спалось, то над ухом звенел залетевший в избу комар, то ка ­ залось, что кто-то ходит по двору. Она знала, что ходить там некому: сноха умер­ ла год назад, внучка спит рядом, а сын— бог его знает где, куда его забросила эта война. Он ушел от нее, как в море. Д о ­ летит иногда короткое письмецо, а отку­ да оно — неизвестно. Д а если бы и был назван город, то и тогда она не могла бы себе представить, где ее сын. Кроме род­ ной Сибири, она нигде не бывала и ее мучительные думы о сыне уносились, как в тумане, в неизвестность. Сквоз'ь неясные шорохи она вдруг услы­ шала звон' железа. «Должно кузнецы уже встали», — по­ думала бабка Агаша. — «И когда они спят только? Затемно кончают, затемно начинают... Мой тоже... хлопотной был, покойник». И бабке Агаше приятно вспомнился ее Андрей Стргтоныч. — Уж без дела, сложа руки, не сидел... Ноне и мужиков-то таких не осталось... На дворе пропел петух. Бабка Агаша тихонько поднялась с кро­ вати, чтобь! не разбудить внучку, и вы­ шла на двор. Сквозь стоголосое петушиное пение, словно подлаживаясь к ним, тонким зво­ ном позванивала наковальня. Петухи покричали да и смолкли. Бабка Агаша присела на скамью у ка ­ литки. Светало. Бледносинее небо было спокойно, и бабка Агаша подумала: «Погодка стоит надиво, бабы с сеном во-время управятся»... — и тяжело вздох­ нула, сокрушаясь над участью женщин: вся тяжесть сельского труда легла на их плечи. И о кузнецах бабка Агаша подумала: «Вот приехали не званы, не прошены, машины починяют, стараются, ночи при­