Сибирские огни, 1946, № 4

это рассказ о старом таежнике, убившем медведя (точнее, пожалуй, о нравах и по­ вадках медведя, которого убил охотник). <У бакена» — рассказ о старом потомст­ венном бакенщике Михее Корневе. Обна­ ружив, что скала на его участке реки, мешавшая проходу судов, рухнула в воду, Михей говорит: «Вот и пережили тебя Корневы». Григорий Каратаев в своем стихотворении воспевает «золотые тучки», которые, «белея, движутся к востоку». В стихотворении Михаила Скуратова «Знакомые дали» тихой пристанью, куда поэт уходит от современности, является таежная сибирская природа. Изображение этой природы пассивно-созерцательное, не освещенное мыслью. Автор рисует сибир­ ский пейзаж таким, каким он был и ты ­ сячи лет назад, не замечая нового, вне­ сенного в него социалистической индуст­ риализацией. Советского человека, . борю­ щегося со стихийными силами природы и побеждающего их, в этом произведении нет. По существу все эти горы и неисто­ вые реки — куски цветной картинки, не связанные в одно целое ни мыслью, ни чувством. Автор перечисляет в номенклаг турном порядке представителей флоры и фауны сибирской тайги, наивно думая, что это и есть поэзия. Претензий к автору можно предъявить много, но едва ли в этом есть смысл. Обстоятельный обзор был бы оправдан, если бы стихотворение это отвечало эле­ ментарным требованиям грамотности и художественности. Но это — не худож е­ ственное произведение, а пример безгра­ мотности и безответственности. Скуратов иишет: «В тайге, не смолкая, гудит буре­ лом». Если на минуту поверить автору, то как же он услышал «косули побег тороп­ ливый», стук ее «точеных рожек о ветки» я даж е то, как «с гулом обрушится лист». Кстати сказать, почему-то вопреки зако­ нам природы, просто по злой воле автора, весенние листья, вместо того, чтобы рас­ пускаться, опадают? Но таких и иных нелепиц в стихотворении много. Скуратов, например, без стеснения пишет: «Донесся косули побег торопливый», «Здесь каждая брызга блеснет самородной» и т. д. Бессмыслицы и неправильного употреб­ ления слов много и в другом стихотво­ рении «Утро стрелецкой казни», но : лав- ная беда этого стихотворения в другом— в политически-ошибочных и вредных по­ ложениях. Автор рассказывает о том, что «навеяла эта картина («Утро стрелецкой казни» А. Д .) великого нашего сибиряка». Что ж е она навеяла на Скуратова? Во-первых, что он увидел на картине? Надо прямо сказать, «увидел» многое т а ­ кое, чего там совершенно нет. Он увидел стоящий «на гору» храм Василия Блажен ­ ного (хотя известно, что храм Василия Блаженного стоит на ровной площади), скрипящие и «орущие» телеги (хотя они стоят на месте), степенных стрельцов (хо­ тя совсем не степенность написана на их лпцах), «жупан на польский манер» на молодом царе (в действительности Петр I изображен в конном кафтане), плачущего пришельца из Шотландии дальней (види мо, автор ошибочно принял за него П а т ­ рика Гордона), женщин, одетых в «леп­ ные» одежды (надо было сказать, повиди- мому, «лепые» одежды ) и т. д. Как ж е понимает, осмысливает Михаил; Скуратов «увиденное» на картине? Автор выражает явную антипатию к Петру I, ста­ рается изобразить его, как носителя вра­ ждебных русскому народу качеств, ино­ странщины. Наоборот, стрельцам он сочув­ ствует. Стрельцы в изображении Скура­ това — это люди, чувствующие свою пра­ воту, а поэтому не боящиеся смерти, спо­ койные и суровые. В их поведении и д а ­ же в костюмах подчеркнуто, что они— носители положительного, русского нача­ ла. Сама казнь стрельцов сравнивается с «бранным вече». Насколько надо не знать я не пони­ мать русской истории, чтобь? так изобра­ жать Петра и в таких тонах показывать стрельцов, которые были орудием оголте­ лой реакции в борьбе против великих про­ грессивных реформ. Но Скуратов ив ог­ раничивается этим. Он заявляет: «Стрель­ цы были предки сиоирских вояк» к «удаль, презрение к смерти» и другие вы­ сокие моральные качества советские люди унаследовали от стрельцов. Нет, -сибиряки ведут свою родословную, свои патриоти­ ческие традиции не от стрельцов, а о т лучшей, вольнолюбивой части русского народа — от Ермака и его воинства, от декабристов и революционеров-демократоз. от пламенных революционеров-большеви- ков, ссылавшихся в Сибирь царским пра­ вительством. Стихотворение М. Скуратова — искаж е­ ние исторической правды ,. идеализация ре­ акции и опорачивание прогрессивного нача­ ла. И такое «творение» поэт самонадеянно посвящает памяти великого русского ху ­ дожника В. И. Сурикова! Больше половины альманаха занимает произведение Е. Рябчикова и С. Карпаче- вой «Подруга каучука». Это произведеняе о современности, но, по существу, — это пример того, как не надо писать на со ­ временную тему. Прежде всего о жанре. Авторь* хотели написать приключенческую повесть. Одно sa другим следуют интригующие названия глав: «Портфель профессора Рыжова», «Немцы охотятся за горелками», «Тайна глубин», «Неизвестный рецепт», «Злая гримаса», «Черные столбы» и т. д. Об этом же говорит, ставшая уже стандартом, завязка: профессор, сделавший важное научное открытие, погибает, а его спутни­ ца, девушка Наташа, получает от него по­ ручение передать по указанному адресу портфель с чертежами и рецептами. И дальше события развертываются так. как они обычно развертываются в приключен­ ческих произведениях. Враги — немцы стараются проникнуть в тайну профессо­ ра Рыжова, стараются помещать постро­ ить завод по выработке сажи, а советские люди, преодолевая все препятствия, все- таки, строят завод. Немецкий диверсант и шпион, скрывающийся под именем уби­ того им инженера Кузьмы Горденева, ра-