Сибирские огни, 1946, № 3

Но Аксинья уже расставляла деревян­ ные миски, раскладывала ложки, сыпала >в солонку крупную серую соль. Снова протиснулся в дверь шофер, уходивший к машине. В руках он держал каравай хле­ ба, банку консервов и обшитую сукном флягу с плотно привинченной пробкой. — Ты у меня просто чудодей, Василий! — воскликнул при виде фляги совсем по­ веселевший капитан. — Откуда только у тебя водка берется, не пойму? А ну, дочка, бросай шинель, садись к столу,— обратился он к девочке. Та послушно скинула шаль и вскарабкалась на скамью. Задымились в мисках щи, шофер налил из фляги капитану и хозяйке, выпил сам и крякнул от удовольствия, потирая крас­ ные руки. * — Прозябли? — спросила хозяйка. — Ну! Разве это мороз. Вот у нас так мороз: под шестьдесят градусов подкаты­ вает, — с гордостью сказал шофер. — Ей-богу! Яблоня, например, вольно расти у нас не может. Колхозники так делают: чуть подымется веточка над землей, бе­ рут вот такую рогульку и пригибают яб­ лоньку к земле. — Он показал при помо­ щи пальцев, раздвинутых ввиде рогов, как это делается. — Яблонька и растет не вверх, а иониеу, аде теплее. Снег выпа­ дет — прикроет ее всю до листочка. По­ глядишь зимой — ровное поле, как пери­ на, и никакого воображенья, что под ней целый яблоневый сад зимует. Мельком взглянув на капитана, шофер заметил его лукавую улыбку и смущенно умолк. Рассказ этот был главным номе­ ром его программы. Во всех избах, где приходилось им останавливаться, он не­ пременно рассказывал про рогульку и яб­ лоню и повсюду имел успех. Подивилась и Аксинья хитрости сибир­ ских садоводов. Потом рассказала нютки- ну историю, рассказала просто и корот­ ко, знар, что немало таких историй гости уже слышали и услышат. Отец Нютки бежал от немцев в лес и жив ли сейчас, неизвестно. Мать с Нюткой немцы, отсту­ пая, погнали с собой. Возле Малых Гнильцов мать померла, а Нютку, вот она, Аксинья, приютила. — Так и живем с нею, две сиротинки... На минуту всем стало грустно, и капи­ тан, легонько похлопав девочку по спи­ не, сказал: — Ничего, Нюта, авось папка отыщется. Немцев-то ведь прогнали, теперь ему прятаться незачем. И вдруг, наклонившись к бледному лицу девочки, предложил: — А то поедем с нами? Воевать бу­ дешь. Я ведь командир батареи. Сделаю тебя санитаркой. Лицо девочки впервые за весь вечер оживилось, вспыхнуло, черные глаза за ­ блестели. А капитан, не замечая, как взволновали Нютку его шутливые слова, продолжал: — Хотя саиитаркой-то трудно тебе бу­ дет, маленькая ты. Как раненых вытаски­ вать станешь? Попадется чемпион вроде моего Василия... Сделаю-ка я тебя лучше разведчицей. Хочешь? — Хочу! — и прерывающимся топотом: Нютка торопливо заговорила: — Я и сти­ рать могу, и одежу чинить... — Совсем ладно! Только ведь нас бом­ бить будут, обстреливать. Не испугаешься?’ — Не испугаюсь! — Храбрая... Вот, значит, и договори­ лись. Смотри, не проспи: мы завтра, чуть- рассветет, сразу и двинемся. И капитан повернулся к хозяйке, стара­ тельно вбивавшей перину: — Да вы не заботьтесь, мы народ во­ енный: одну полу под себя, другой на­ крылся — и прощай-досвиданья. Где са- ми-то ляжете? — А вон на печке. Место на печке предложили сначала шоферу, но он отказался, — разморит, мол, меня на печке. Притащил со двора- соломы, легко сдвинул в сторонку боль­ шой горбатый сундук и стал устраивать­ ся на полу. Капитан с наслаждением вы­ тянулся на перине. Аксинья задула лампу и залезла с Нюткой на печку. Офицер уснул, едва прикоснувшись к подушке. Шофер повозился на соломе, приподнялся, поглядел на печь, где в лунном свете смутно белели заложенные за голову го­ лые руки спящей Аксиньи, вздохнул, по­ вернулся к стене и тоже сразу затих, за­ дышал глубоко и ровно. И только Нютка никак не могла ус­ нуть. Ночь текла за окном пышная, празд­ ничная, щедро разукрашенная свежим рассыпчатым снегом. Прижавшись к теп­ лому боку Аксиньи, устремив неподвиж­ ный взгляд на лунное пятно, медленно- ползущее по стене, девочка слушала, как шуршат на столе тараканы, как лениво и монотонно лают на селе собаки, и думала о том, что это в последний раз лежит она здесь, рядом с доброй и ласковой женщи­ ной, и что завтра начнется для нее сов­ сем иная, неизведанная, страшная и пре­ красная жизнь. Прямая и бесхитростная, никогда не лгавшая даже в играх, она и не пред­ ставляла, чтобы с ней могли просто по­ шутить. Слова капитана подействовали на нее как спичка, поднесенная к вороху су­ хого валежника. Каждая жилка ее на­ пряглась и забилась, воображение закипе­ ло с неудержимой силой. До войны нюткина жизнь текла ровно п безмятежно. Но вот пришли немцы. Ис­ чезновение отца, ночные облавы с выст­ релами и раздирающими криками, трудный’ путь в растерянной и напуганной толпе под конвоем немецких солдат и, наконец, смерть матери, — все это разом смяло, исковеркало ее уютный, приветливый дет­ ский мир. Простодушная Аксинья пригре­ ла ее, обласкала, но Нютке все казалось, что эта тихая жизнь в теплой избе, так похожая на прежнюю, какая-то ненастоя­ щая, что ей, Нютке, надо бы не щипать лучину и подметать пол, а делать что-то другое, большое и важное. Ей все каза­ лось, что должна наступить минута, когда жизнь ее повернет в иное, бурное русло, и она ждала ее со страхом и замиранием. Теперь эта минута настала. Она пыта­ лась вообразить эту новую жизнь, в кото-