Сибирские огни, 1946, № 3

шомогал овладеть литературной техникой. В 1913 г. Горькому были посланй на о. Кипр рукописи десятка сибирских писателей для «Сибирского сборника». Рукописи эти, как мы узнаем из письма Анучину, Горький «немедленно прочитал». На их полях появи­ лись многочисленные горьковские пометки, вопросы, замечания. Они говорили и о со­ держании и о форме произведений, обраща­ ли внимание на пра:*ильное построение фраз, на их художественную выразитель­ ность и на чисто звуковую сторону, на со­ четание букв. «Это были первые серьезные указания, которые мы, начинающие тогда литераторы, получили от авторитетного ли­ ца, от внимательнейшего и строгого ре­ дактора», — пишет в своих воспоминаниях -Арт. Ершов, представлявший для сборника свой рассказ «В земле обетованной!». Нередко Алексей Максимович писал ав­ торам подробные письма по поводу их ру­ кописей, и молодые писатели находили в этих письмах такие указания, советь!, разъяснения, которых не мог им дать ни­ какой учебник литературы. Иногда Горь­ кий непосредственно сам брался за ис­ правление и обработку рукописей. «Рас- t сказ Семенова можно сделать очень инте­ ресным, я попробую», — писал он соре­ дактору «Современника» Ляцкому. Пример этот — один из десятков. Уже в совет­ ские времена он писал начинающей си­ бирской писательнице Емельяновой: «Дружную жизнь» я напечатаю в «Наших достижениях»... по печатному тексту вы увидите, какие исправления внесены в ваш ойРрк». Никто не мог так безошибочно открыть новый талант, как Горький, никто не мог ■так просто и дружески, как Горький, под­ держать начинающего писателя. С пора- ~зительной прозорливостью он умел заме­ тить в ворохе рукописей искру подлин­ ного художественного таланта и по-горь- ковски окружить его заботой, отеческим ■вниманием. Он первый заметил литератур­ ную талантливость известных сейчас пи­ сателей — Вс. Иванова, Ф. Гладкова, В. Бахметьева, начинавших свой литера­ турный путь в Сибири, первый поддержал их, предсказав большое литературное бу­ дущее. Талантливыми авторами Горький интере­ совался не только годами, а целыми де ­ сятилетиями; следил за их ростом, помо­ гал сформироваться в мастеров слова. Так, в поле внимания Горького в течение многих лет были — сибирский рабочий Иван Тачалов, инженер-изыскатель Вяч. Шишков, наборщик курганской типогра­ фии Вс. Иванов, этнограф Анучин и др. В 1906—1907 гг., в период мрачной ре­ акции, когда «лирический шопот гумани­ стов заглушали залпы карательных отря­ дов по рабочим и стоны тысяч крестьян, которых секли», Горький получил стихи Ивана Тачалова. Они обратили ' на себя внимание Горького своим бодрым, жизне­ радостным настроением, верой в «царство правды на земле». Это был «необычный ■голос, необыкновенные слова в то время». В статье «О писателях-самоучках», на- шечатанной в 1911 г., Алексей Максимо­ вич привел полностью автобиографию Та­ чалова, жизнь которого была «сплошным мученичеством», как говорил сам Тача­ лов. «Что же и о чем может писать че­ ловек такой страшной жизни?» — спра­ шивает Горький в этой статье и тут же отвечает строфами из стихов Тачалова. В 1912 г. в письме поэту из рабочих С. Е. Ганьшину Алексей Максимович вновь пишет о стихах Тачалова: «Если встретится вам сборник стихов Тачалова, — прочитайте, очень любопытно». В этом же году в одном из писем в Сибирь, Горький с глубоким удовлетворе­ нием отмечает: «Много хорошего народа у вас, как чувствуется. Весьма любопы­ тен у вас Тачалов». Горький поддерживает талантливого самоучку, посылает ему письма, собирает­ ся издать его стихи отдельной книгой, пишет предисловие к его «Мрачной пове­ сти». Издание Горьким стихов Тачалова не состоялось. Тачалов, рассудив, как он пишет в одном из писем, что Горький завален изданиями подобного рода, не по­ слал ему свои стихи. Письма Горького и его статья ободряли поэта-рабочего, увеличивали силу его со­ противляемости страшной жизни, а тогда «страшная была не только личная жизнь Тачалова, — жизнь вообще была страш­ на своим обнаженным и жестоким циниз­ мом». В письме Горькому Тачалов писал: «Читал вашу статью «О писателях-само­ учках» и очень гордился, по^яв, что вы это использовали в пику духовной расша­ танности интеллигенции, противопоставляя нас, как носителей возрождения духа бодрости и веры в торжество грядущего царства истины; нас — сохраняющих под кошмарной тяжестью страданий зародыш Прометеева огня... но я, кажется, не удержался на указанной . вами позиции: много мрачного есть в моих стихах». Да, Иван Тачалов не удержался на ука­ занной Горьким позиции. «Вихрь «страш­ ной жизни» закружил человека, — пишет Горький в предисловии к «Мрачной по­ вести Тачалова. — Тачалов не нашел в себе силы развить свое дарование до гой высоты, которой оно достигло бы при других менее тяжелых условиях. А все- таки... книга Тачалова интересна и зна­ чительна. Интересна она потому, что, не­ смотря на жизнь, исковерканную нуждою и личными драмами, Иван Тачалов сумел написать такие вещи, как «Мрачная по­ весть», «Великое имя» и «Надмирные сказки». Согласимся, что художественное значение этих вещей невелико, что лите­ ратурно они не совершенны и т. д. Но не станем отрицать искренности автора и — нередко — силы его слова». Иван Тачалов был измучен, надломлен. Но до последнего дня своей жизни он понимал «пафос борьбы и радость ее», мрачная жизнь «не погасила огня его души». Он был активным участником ре­ волюционного рабочего движения, его стихи, которые он читал на рабочих ми­ тингах, призывали к борьбе. И этим Тача­ лов был обязан Алексею Максимовичу, его поддержке, его товарищескому слову.