Сибирские огни, 1946, № 2

— Нажимай, братцы, — крикнул пер­ вый гребец, — они нас сожрут! Гребцы налегают на весла и один гово­ рит: —• Что-то на правом берегу не ладно... Либо неурожай, либо тайга горит... Вот и весь рассказ. Таким же бледным языком рассказано о нападении гнуса на людей и животных в тайге (рассказ «Гнус»). Два рассказа про опытного охотника и -рыбака деда Акима («Загадочный зверь» и «Дед Аким н утка») тоже не блещут ни глубиной содержания, ни мастерством. В одном дед Аким убивает лису, кото­ рая часто воровала его пищу, в другом— э запутавшейся в сети утке ему почуди­ лась некая нечистая сила, и он испугался ее. Эти простые случаи написаны упрощен­ но и не вызывают в читателе живого ин­ тереса. Рассказ «На току» — лучшее из напеча­ танного в этом разделе. В нем дана пол­ ная картина весенней охоты на косачей. Жаль только, что автор, уделив внимание всем «мелочам»: ружью, калибру, пре- ■увеличенному заряду пороха и гіроч., ни слова не сказал про охотника Ивана Фо­ мича. Внутренний облик мы его все-таки чувствуем, а образа его представить не можем. Досадная капелька дегтя — авторское сообщение: косачи «увивались на току во­ круг сереньких невзрачных самок». Самки никогда не вертятся на току, где идет бой. Они только издали наблю­ дают и выбирают себе «суженого-ряжено- го»... В разделе «По следам» напечатано во­ семь рассказов, разных как по содержа- 'кию, так и по івыполнению. Лучший рассказ в этом разделе «По черной тропе». В нем нарисована яркая картина осенней охоты на коз на солонча­ ках. Не плохой рассказ «Приметы» испор­ чен торопливостью автора, неряшливостью языка. Если аівтор пишет, что в хвойном лесу «царила мертвая тишина», мы настраиваем­ ся ему поверить, но строкой ниже он со­ общает, что «с севера дул ледяной ветер» — мы огорчены, ибо какая же может быть «мертвая тишина», когда в хвойном лесу «дует ледяной ветер». Й дальше: — )Тайга уже не шумела, — кругом сто­ ял гул, треск, рокот. )®В воздухе зазмеи- лись снежные струйки»... «Впереди, сквозь завесу поземки, мелькнули огоньки деревня». Если еще с натяжкой можно себе пред­ ставить, как в воздухе змеятся снежные струйки, то уже «сквозь завесу поземки» ничего невозможно увидеть. Поземка — это онег струящийся по земле. Есть в этом разделе и два анекдотиче­ ских рассказа — '«Случай с трубкой» и «Лисий нюх», которые не имеют ника­ кой художественной ценности. Весь раздел «В лесной глуши» состав­ лен из довольно пестрых рассказоів. Есть •среди них и не лишенные интереса, как «Сигнал». Есть рассказы ничего не гово- ірящие ни уму, ни сердцу. («В лесной глуши») и похожие друг на дсѵга («Хит­ рая белка» и «Рябчик невидимка»). Ну, ко­ му не известно, что более слабые звери и птицы умеют прятаться от хищников? А в рассказах только об этом и сообщается, как белка и рябчик прятались от ястреба. Ничего другого в рассказах нет. Не порадовал нас и предпоследний раз­ дел книги — «Охотничья юность». 'Казалось бы, в книге, рассчитанной на юношество, именно этот раздел должен был выглядеть особо интересно. Охотничья юность настолько богата бывает впечатле­ ниями и такими разнообразным, что рас­ сказы, приведенные Н. Устиновичем, ка­ жутся бледными, а часто и неверными («Белая рубашка», «На разливах»). В пер­ вом из них автор уверяет, что нельзя хо­ дить на рыбалку в белой рубашке—удачи не будет. — Рыбу путает белый цвет... Это утверждение столь же неверно, как и то, что рыба боится разговора, о чем часто говорят маститые «знатоки». Последний раздел книги—«Аромат зем­ ля», пожалуй, самый интересный. іВ этом разделе собраны краткие записи о приближающейся и наступающей весне. Зоркий глаз автора подмечает всякую ме­ лочь: и как желна начинает барабанить по сухой лиственнице («Глашатай весны»), и как появляется первая проталина, и как начинают бормотать тетерева («Лесндя музыка») и как просыпаются от спячки муравьи («Мураівь» выползли»). Автор под­ слушал лягушачий концерт на болоте, увидел первую пробрызяувшую зелень и лопнувшие пахучие почки на деревьях, услышал первое кукование кукушки. Такие записи мы видели у Бланки в «Лесной газете». Но как и там, у Н. Усти­ новича каждая из этих миниатюр не ли­ шена аромата и глубокого интереса автора к жизни. В этих записях Устиноівич обнаруживает глубокую наблюдательность, знание, лю­ бовь к природе. На этом можно было бы и закончить наш беглый обзор книги. Но мы огляды­ ваемся назад и должны откровенно ска­ зать безусловно талантливому автору, что в душе у нас осталась глубокая неудов­ летворенность. Мы хотели, мы надеялись увидеть в кни­ ге живые, полные красоты картины родной природы—и не увидели их. Пейзажи, ко­ торые автор рисует, похожи и на ураль­ ские, и на дальневосточные. Они могли быть написаны где угодно. Между тем сибирская природа резко отлична от при­ роды других краев и республик. Мы хотели увидеть живых людей на­ ших, которые запомнились бы, и мы не увидели их. -Как неясные тени в. сумерках промельк­ нули перед нашим взором какие-то Аки­ мы, Максимычи, Сергеи, Иваны Кузьмичи, Сергеи Иванычи — и исчезли из нашей памяти. Виной же всему — поспешность и недо­ статочное проникновение в материал. К- УРМАНОВ.