Сибирские огни, 1946, № 1

тебе бы в такой час личность мою соборовать. — Хе. Еще как. усоборую! За один удар все грехи тебе оптом от­ пущу. — Не кощунствуй, сват. Ты не поп — меня исповедывать. — Хоть не пои, а в звонарях раньше состоял — кайся. — В чем же мне каяться, сват? Ничем ровно я пока перед тобой еще не грешен. — Ага. Обратно все отрицаешь? — Отрицаю, сват. — Так. А то, что я при одном ухе двадцать с гаком лет состою, это ты" тоже отрицаешь? — При одном ухе — это так точ­ но, сват. Этот факт налицо, конешно. — Ага. Ну, вот за этот факт я сейчас тебя и брякну. — Что ты. Опомнись, сват! — А я больше литры выпил пока — в своей еще памяти. Дава,й ради христа подеремся, пока я сознания не потерял. А напьюсь —- мне тебя ■не осилить. — Ну, за что, сват, ты казнить- то меня решил? — Как так — за что?! Вот тебе на. А кто мне левое ухо в д в а д ц а ­ том году напрочь тростью отсек? Этого факта ты тоже не помнишь? — Ply, мало ли што там не быва­ ло у нас, сват, по холостому делу... — Нет, ты не виляй. Говори крат ­ ко — твоя работа? — Ну, был грех... Не спорую. Дело прошлое. Одумайся, сват, — почти рыдая, увещевал Филарета Норкина багровый, как свекла, Феоктист Суржиков. — Опомнись, я тебе говорю. Ведь мы теперь вроде родни с тобой согласно сегодняш­ ней свадьбы. Нам бы только пить- пировать, а ты обратно греха заво ­ дишь. — А пошто ты мне не коришься? — Корюсь, сват. — А коришься — ослободи руки. — Ну, как же я их тебе ослобо- жу, сгат? Ведь ты же м^ня в один I момент можешь изувечить. — Вполне могу. Х о ть , завтра же После моего удара справку об инва­ лидности в рай 'о "ьнине получишь! — Что ты, бог с тобой сват. Нашто мне справка? Ведь на моих руках, сват, вся полеводческая бригада — в это вникать надо! — Ну, ты свою бригаду с моей не ровняй. Моя бригада на славе! — И моя, сват, не на последнем счету... — Все едино — за нами вам не угнаться. Ты знаешь, yvHac за про­ шедший год по двенадцать центне­ ров с га яровой дали?! — А у нас, сват, по пятнадцать в прошлом году, и в нонешнем будет не меньше. — Ты своим урожаем тут лучше не хвастай, Феоктист. Не выводи меня из терпления. — Ей-богу, по пятнадцать, сват! Ведь это ж е факт, что урожайность в моей бригаде выше. — Там выше — не выше, все рав ­ но я обязан тебя ударить... — Смирись, сват. Богом прошу. Поладим на мировую. — Ага. Бойшься?! — Не боюсь, сват. Грешить с то ­ бой по^ родству не хочу. —- Врешь, подлец. Ты удару, а не греха боишься. Сам знашь, какая рука у меня тяжелая. Али забыл, как я в германску войну немцев клинком соборовал? Святое дело не забывается сват... Ага. Стало быть, признаешь во мне силу? — Не отрицаю, сват. — Отвечай кратко. Чистая была у меня на поле брани работа? — Чище некуда, св аъ Рубака ты был у нас в полку первый... — То-то. Стою я похвалы? Я люблю, когда меня хвалят. — Было за што хвалить, сват, ес ­ ли сам покойный генерал Брусилов облобзал тебя перед строем! — А ты помнишь, как это было? — Как сейчас, сват, всю эту ятную картину вижу. — Ага. Стало быть заслужили наши сибиряки, чтобы их перед всем строем боевые генералы цело­ вали?! — Одно слово — сибиряки! Выше этой, сват, похвалы в русских вой­ сках не было. — Слушай меня, Феоктист, — сказал после некоторого раздумья вполне трезвым голосом Филарет