Сибирские огни, 1946, № 1

дана. У него «от отцов и дедов — ловец­ кий талант», он «знает рыбьи повадки», он «прославил рыбачье свое ремесло». Но че­ ловеческий образ не создается перечисле­ нием даже самых отменных качеств. Не­ удивительно, что и в стихотворении Оль­ хона мы находим не образ Двоедана, а лишь каталог несравненных достоинств этого человека. То же самое можно сказать и о «На- стеньке-рыбачке». «Нынче Настя — знат­ ная колхозница, в неводьбе за нею не уго­ нишься», пишет Ольхон. С этой маловы­ разительной характеристикой соседствуют обычные в таких случаях портретные д е ­ тали («тугие косыньки», «глаза руса­ лочьи», «губы, алым солнцем опаленные»), да весьма искусственная аналогия с грече­ ской богиней Афродитой. В результате все это существует в стихотворении отдельно, само по себе, и за всем этим не возника­ ет цельный человеческий образ. Стихотворение «Загон лося» значительно удачнее именно потому, что образ баргу- зияского следопыта Кости Буткина дается *в нем 'вне каких бы то ни было коммен­ тирующих слов, выразительно и энергично. Авторские примечания, которыми Оль­ хон так часто пользуется, действуют раз­ рушительно и в тех случаях, когда автору удается достичь известного поэтического эффекта. В стихотворении «Иркутяне в Сталинграде», снабженном, кстати сказать, слишком ответственным эпиграфом («Есть упоение в бою»), изображается, как вои­ ны-сибиряки спешат на помощь героиче­ скому городу. Сталинградский военный пейзаж мало удался Ольхону. А в небе, в пропасти, Простреленной насквозь, Гудело, выло, лязгало, рвалось. Эта глагольная баталия вряд ли дости­ гает того результата, на который она рас­ считана. Однако, описывая тревожное, му­ чительно-нетерпеливое ожидание, волную­ щее солдат во время переправы через "Волгу, Ольхон почти добивается искомой силы воздействия, но тут же сам разруша­ ет ее удивительно неуместным авторским примечанием: «а волноваться было отче­ го...» Это сказано про солдат, под огнем переправляющихся через Волгу, для того, чтобы несколько часов спустя, быть мо­ жет, умереть среди развалин Сталингра­ да. Действительно, им было отчего волно­ ваться... Вообще подлинного ощущения военной темы у Ольхона нет. «Огнем бушуют вьюги-непогоды, грохочет сталью ветер фронтовой»—в этих строках отчетливо вы­ ражено приблизительное ощущение войны, свойственное поэту. «Под плащпалаткой часто спали рядом, Делили хлеб и водку, и табак» — это как раз те самые первичные и самые поверх­ ностные черты военного быта, которые без всякого труда, сами собой входят в так называемую фронтовую лирику. Самым удачным разделом книги Ольхо­ на несомненно является «Утро на Витиме». В этом разделе собраны небольшие лири­ ческие стихи. Впрочем, последнее стихо­ творение предыдущего раздела, озаглав­ ленное «Вечерины», служит как бы тем звеном, которое связывает этот малоудач­ ный раздел с последующим, гораздо более удачным. В «Вечеринах» также можно найти от­ дельные слабые строки или даже строфы, но эти мелкие недостатки с лихвой оку ­ паются верностью тона и цельностью чув­ ства. Поэт с полным правом гордится своими байкальскими знакомцами: «Как пойдут по улице Подгорной, словно лес шагает мо­ лодой». В данном случае отпадает всякая надобность в назойливых авторских ком­ ментариях. Народное веселье изображено в этом стихотворении несравненно живее, ярче и эмоциональнее, чем колхозный праздник в «Солдатских проводах». Истинно-народная песенная стихия ощу­ щается в «Вечеринах» не только потому, что автор цитирует частушки, полные за ­ дорного веселья, но и потому, что все стихотворение тесно связано с сибирским фольклором. Голос поэта звучит в «Вече­ ринах» совсем иначе, чем в «Солдатских проводах»: И пойдут по улице Подгорной Все мои знакомцы и друзья, Плясовою поступью проворной Над обрывом берега скользя. В еще большей степени это относится к разделу «Утро на Витиме». Маленькие ли ­ рические стихотворения, составляющие этот раздел, проникнуты настоящим по­ этическим чувством. Посвященное М. К. Азадоискому «Байкальское сердце» при­ надлежит к числу самых удачных стихо­ творений, напечатанных в книге (досадно лишь, что в нем оказались банальные «острова лазурной мглы»). У^цачнь; также в «Утро на Витиме» и «Весна в Бупульзае», и «Май — месяц любви» и «Сентябрь — месяц разлуки». Во всем заключительном разделе книги только стихотворение «Прибой на острове Ольхоне» нельзя признать удачным, ибо поэтическая параллель, на которой оно по­ строено, носит несколько претенциозный характер. Таким образам, «Байкал» как бы распа­ дается на . две составные части. В первой из них — к сожалению, большей — соб­ раны преимущественно плохие стихи, во второй—к сожалению меньшей — преиму­ щественно хорошие. Вывод как будто напрашивается сам со­ бой — разрабатываемая во второй части книги лирическая тема Байкала, его при­ роды, его людей, его, так оказать, поэти­ ческой души, видимо, ближе Ольхону, чем суровая (военная тема, с которой так или иначе связано большинство стихотворений, составляющих первую часть книги. Этот вывод, сам по себе безусловно справедливый, является, однако, недоста­ точным. Такие стихотворения, как «Поли- карп Двоедан» или «Настенька-рыбачка», тоже посвящены Байкалу и его людям, то-есть именно той теме, которая особенно близка Ольхону. Между тем эти стихи, как уже говорилось выше, явно неудачны. Дело, мне кажется, в том, что перед по­ этом, пытающимся создавать человеческие характеры, возникают особые трудности. Разумеется, вряд йи стоит обсуждать воп­ рос о том, что в поэзии легче и что труд­