Сибирские огни, 1946, № 1

к. локотков РАССКАЗЫ О ПРОСТЫХ ЛЮДЯХ НАСТЯ, ДОМАШНЯЯ ХОЗЯЙКА — Что вы все пишете и пишете,— ска­ зала мне Настя насмешливо, — про лю­ бовь, наверное? Я оказал, что — н<ет, не иро любовь, — пишу про войну. — Война! — она усмехнулась. — Д а вы были на ней? Написали бы лучше о том, что знаете... — и добавила озорно: — про нас бы описали... как мы здесь славно жили... И , задумавшись, опустила посветлевшие глаза, подтвердила убежденно: — Славно! Нет — хорошо! — и трях­ нула годовой. В наступившей паузе я вдруг ощутил большую значительность только что ус­ лышанных слов и то хорошее ■ беспокой- етво, которое они вызывают своей обна­ женной простотой и неожиданным своим смыслом. В самом деле, как это могла На­ стя, простая душа, вся нехитрая филосо­ фия которой ограничивалась заботами ра­ бочего дня да пересудами с соседками в свободную минуту, — как могла эта На­ стя так вдруг, одним словом, озарить все, над чем я так много и трудно думал. Чорт возьми, — разве плохо мы, на са­ мом деле, прожили эти четыре года вой­ ны! Разве лишения и труд наши не несли в самих себе крупицы — не говорю — будущего, — а настоящего уже, внутрен­ него человеческого праздника. Человек увидел себя и — понял, и радостно рас­ крыл глаза, и напрягся весь и... все про­ шел, все пережил. — Славно прожили, сказала Настя и опустила посветлевшие глаза. Мы переглянулись с начальником цеха, высокой молодой женщиной, которая зна­ ла Настю четыре года. Действительно, разве Настя не стоят того, чтобы о ней написать? «Стоит», прочел я во взгляде начальника цеха, и когда Настя ушла я услышал ее простую историю. ...Настя... Я сразу отметила ее среди других домашних хозяек, пришедших в цех на этой неделе. Высокая, полногру­ дая, с чуть продолговатым насмешливым лицом, она, казалось, не заметила моего появления в кабинете. Продолжая разго­ варивать с подругами, она поносила го­ родские власти за попустительство спеку­ л я н т а м ,— в голосе ее я различила раз­ дражительные нотки; все в ней — манера говорить, держаться, даже молчать—изо ­ бличало человека, недовольного всем * вся; и путевку райсовета она подала мне подчеркнуто небрежным жестом и тут же отвернулась. Анастасия Петровна Сороки, на, — прочла я, обескураженная раздра­ женным видом новой работницы. «Поведя- мому, придется поработать с «ей», поду­ мала я и, изменяя заведенному правилу предварительной беседы, вызвала кмастгра из цеха и приказала ознакомить Сорокину с ее рабочим местом. Уходя в цех, она уронила: — Не обошлось без баб... Работники! Это была трудная зима 1942 года. Сюда, в Сибирь, завод приехал издалека. Мягкий воздух и щедрые просторы заводских площадей — где-то там, за далекой си- ней грядой гор, а здесь — резкий, об­ жигающий ветер Оби, тесные поросшие плесенью, словно изморозью, конуры быв­ шего спиртозавода и — женщины и под­ ростки у станков, с робкими еще дви­ жениями и неумелыми руками. В жарких испарениях кислот копоши- лись эти женщины и подростки. Вентиля­ цию залило водой, она замерзла, нахватало людей, материалов, а фронт требовал, и вагоны стояли, ожидая погрузки, — надо делать, надо' делать, надо! И мы делали... Вагоны, груженые ДО; отказа, уходили на запад. Я — тоже женщина и мне тоже было трудно. Я плохо спала ночи — война взвалила на мои плечи тяжелый груз — руководить цехом. Станки и люди. Тысячи мелочей и каж ­ дая — капля крови. Беготня по заводу, ругань до надрыва (вот-вот — лопнет на­ тянутая струна, и слезы малодушия хлы­ нут из глаз!), удушливый запах кислот, хрупкие фигуры... И этот насмешливый, с черным отливом и злым, едва уловимым, блеском, взгляд настиных глаз! ...Ночью я вскакивала в тревоге, наско­ ро одевалась, бежала в цех. Чудилось — замерли станки, люди оставили работу — дело рук Насти: досада, непонятная не­ приязнь. Ах, это упорное, подчеркнутое пренебрежение к моей персоне, как к на­ чальнику цеха — и смеется громче при виде меня, и смотрит куда-то мимо, с за­ таенной усмешкой в уголках полных губ, и слова, сказанные будто невзначай, не прямо адресованные ко мне: «Легко коман­ довать...»