Сибирские огни, 1946, № 1

Мо&кно, — нерешительно ответил тот. — А сколько тебе лет? — Три года... — А как зовут? — Котик. — Ну, вот что, Котик, — сказал Алек­ сей, выбирая на кровати тряпицу почище, — я сейчас буду ногу чинить, а ты мне расскажи, где твои папа я мама. Мальчик покачал головой. — Н-не ннаю... Я -голодный... — (Вот те на! Ну, милый, прости, я не специалист по вашему брату. Сразу и не сообразил, с чего надо разговор начинать. Чем же тебя накормить? Мальчик потупился. — Хочу молока, •— тихо прошептал он, перебирая пальчиками подол рубашонки. Алексей, морщась от боли, обмывал ра- иу. Опухоль стала еще больше. Ногу ло ­ мило. Казалось, кто-то забрался внутрь и тупым буравом сверлит кости. Молока? — задумчиво переспросил Алексей, обматывая рану тряпицей, — где. ж е я тебе возьму молока? Нет молока голубчик. — Там... — Хозяину лучше знать. Ну, давай посмотрим. ^— Алексей открыл подполье. — только 'вот, я болтаю с тобой не зря ли? Не накрыли бы меня тут немцы с мо­ локом вместе? Где же, все-таки папа с мамой? Н-не ннаю, — опять так же жалоб­ но проговорил Котик. Алексей спустился в подполье наша­ рил кринку, достал. Котик, сказал он разочарован­ но, — да молоко-то скисло. Придется слазить еще. В подполье оказалось еще две кринки, но в них тоже бьгла простокваша. — Ну, что же, голубчик, ешь, что есть. Тревожное чувство овладело Алексеем. и подполье скисло молоко... На постели он видел валялись крошки черного хлеба! Значит, Котик отыскал где-то хлеб и ел его здесь, на постели. Если бы не. это Котик, пожалуй, столько бы не Ьыдер- жал... Давно он один, очень давно. П оду ­ мать: в холодном подполье скисло мо­ локо... Томимый тяжелым предчувствием, Алек­ сеи вышел во двор. Осмотрел его, загля­ нул в хлевушок. И здесь потерялся за­ пах живого. Он прошел по едва примет­ ной дорожке, что вела от домика к лесу, думая, где же,- все-таки, родители* мальчи­ ка. В одном месте дорогу пересекала грязная лужа, намытая дождем. Теперь сна подсохла, но по краям ее 'заметны были отпечатки подошв грубых солдат­ ских сапог, босых ног — мужчины' и женщины — и следы раздвоенных копыт коровы. Алексей прошел еще немного и остановился, глядя на небольшую полян­ ку, обрызганную последними лучами за ­ ходящего солнца. Теперь ои понял, что к Котику больше никогда не вернутся ни отец, ни мать... Алексей снял пилотку, минуту постоял нахмурившись, и повер­ нул к домику. В прозрачной тишине июльского вечера, еще издали он услы­ шал плач ребенка. Алексей заторопился. Котик лежал на кровати и жалобно тянул одну и ту же ноту: — А-а-а-а... Алексей присел к нему, погладил го ловку мальчугана, поправил прикрывавшее его тряпье, опросил: — Ты чего плачешь, Котик? Котик вздохнул, съежился комочком, подсунул кулачок под щеку. Алексей не умел рассказывать сказка Он вообще не знал, как и о чем надо разговаривать с детьми. Что-то далекое далекое из его собственного детства про­ мелькнуло перед «им. Ласковая, спокой­ ная бабушка, ее простые нехитрые сказы... — Ну, вот, жил на сеете козел, — на­ чал неуверенно Алексей. Была у «него длинная борода, а рога загибались назад Ходил козел и щипал траву. А в траве мошки—видимо-невидимо. Кусают козла... — он остановился, не зная, как ему изба­ вить козла от мошки и с досадой поду мал, что, вообще, зря он приплел мошку. Он хотел начать сказку наново, но Котик уже уснул. Быстро сгущались сумерки. Где-то у порога несмело цыркнул раза два сверчок и затих. Ровно и глубоко дышал Котик. Тоска по домашнему уюту охватила Алексея. Не надо многого. Не надо то го, что когда-то было. Только лечь бы тот здесь, на мягкую подушку, рядом с Котиком, раздеться и вытянуть ноги... И еще: поставить бы самовар и выпить не ред сном стаканов пять—шесть горячего крепкого чая... с брусникой... Спать здесь нельзя, — сурово ска зал сам себе Алексей и встал, — уходил надо. Набредут какие шалые и попадешь как косач в садок на приманку. Он 'внимательно осмотрел повязку на ноге. Рана, обмытая и перевязанная, боле ла- меньше, но нога ниже колена затекла и стала непослушной. Не в ^этом сила, — -потер подборо­ док Алексей, — нога разомнется. А вот с ним чего делать? Здесь оставить — по гиб. Взять с собой? Куда я ’ с ним? Доб ро бы шел я домой, а то попетляй-ка с «им по лесу! Когда-то еще найду этот -проклятый -самолет. Зайти ра-зое после за ним? Проживет один, на худой конед. еще дня два-то... Но тут ему представилось, как утром Котик проснется, позовет папу — и ни кто ему не откликнется — и заплачет Ко тик так, как плакал все эти дни... Со оме шанным чувством гнева, досады и жало сти смотрел Алексей на спящего ребенка. Плотно сжатые реснички чернели, вида- мые даже в полутьме вихрастые вологь' топорщились над подушкой. 1 — Нет. Пойдем-ка мы отсюда, милый Дом твой теперь не здесь, — Алексей поднял Котика на руки и вышел да крыльцо... Несмотря на усталость, Алексей эту ночь спал тревожно. Ему все время сяк лась погоня, мерещились грузные шаги- треск ломающихся сучьев...’ Он прмподяя- мался на локте и вслушивался в лесны» шорохи. Нет, все спокойно. Где-то далек» гукает филин, а в этой 'валежине, к ко­ торой привалился спиной Алексей, скок пят и ворочаются жуки-короеды... Котик спит, плотно прижавшись к нему. Ка.к<й