Сибирские огни, 1945, №6

Д. Лившиц БОЛК Притрусил, взлохмаченный, поджарый, Встал у ног и воет надо мной. Я лежу , израненный, под старой. Обомшелой, кряжистой сосной. Сыро на болоте у реки. Жизнь уходит. Кровь едва срчится... Серый ждет, но не поднять руки — Ноет перебитая ключица, А глаза его, как светляки! Вечереет. Зыбится туман. Кровь густеет. Тяжелеют веки. Видно скоро, вместе с болью ран. О тлетит и жизнь моя навеки. В грудь вонзятся острые клыки. Воронье на пиршество слетится... Серый ждет, но не поднять руки — Ноет перебитая ключица. А глаза его, как светляки! Сумрак надвигается стеною. Пятна крови стынут у плеча. Зверь все здесь — смеется надо мною, Взвизгивая тихо и урча. Судорожно в сердце и виски Тихими толчками, кровь стучится... Серый ждет, но не поднять руки — Ноет перебитая ключица. А глаза его, как светляки! Ни звезды. Все гуще мрак ночной. Синие круги перед глазами... Может, это немец надо мной Ляскает звериными кликами? — Погоди, проклятый, погоди. Мы еще померяемся силой, Будет пуля у тебя в груди, Будет дно реки твоей могилой! — Я уже нащупал пистолет И послал, прицелившись, как надо, Девять пуль — одна другой во след — В глаз фосфорисцирующнй гада. Глаз потух. Умолк предсмертный вой. В луже крови плавает проклятый... Диск луны встает над головой. Воздух пахнет тополем и мятой. Голоса товарищей все ближе. Или это в голове звенит? Нет, идут! Я жив. И я увижу Солнце, восходящее в зенит!