Сибирские огни, 1945, №6

нибудь интересный случай из своей жизни. Но он любит и послушать своего гостя , любит, когда ему рассказывают про Серую Сову, Робинзона Крузо или полярного исследователя Д е-Лонг . В рассказах других он любит ту же об ­ стоятельность, которой следует сам. Так он останавливает своего приятеля: — Ты мне сейчас, наспех, про него (Д е-Лонга . — А. К ) не рассказывай, я про таких людей люблю послушать, как следует . Алексей родился и вырос в тайге, знает и любит ее. Но город, где он живет , его не тяготит. Это такой человек, который в любой обстановке най­ д е т свое место в жизни. В городе он поступил рабочим на лесопильный з а ­ вод . Поступил потому, что «на людях как-то веселее». Сам всегда веселый и жизнерадостный, он любит жизнь простую, ясную и очаровательную , как безоблачный летний день. А больше всего он любит труд. Труд дл я него в сегд а так же приятен, как для певчей птицы песня. Худоногову не надо подсказывать р або ту ,— он сам все видит. П одня ­ л а с ь на реке большая вода, он первым заметил это, взбудоражил всю конто ­ ру лесозавода и, хотя его трудовой день кончился, первым сел в лодку и ринулся спасать связки леса. В разбушевавшейся реке он стал на самое труд­ ное и опасное место. И, может быть, даж е не потому, что он хотел спасти все бревна, а потому, что находит упоение в удали, в преодолении трудностей. «Смекалистый мужик», потомок тех искусных плотников, которые могли и дворец построить и часы топором отремонтировать, он строит на реке пер­ вый катер и отправляется на нем за связками плотов. Он — отличный охотник и рыболов. Но и тут его «больше интерес зама­ нивает, чем доходы». Порою он идет в тайгу только для того, чтобы «на зверя •поглядеть», «чайку попить». В лес он приходит, как добрый заботливый хозя­ ин. Там ему известны каж д ая речка, каж дая горка, каждый ключик. Его ж и зн ь дана не на фоне природы, а в самой природе, как бы слита с нею. Такова многогранная обаятельность этого простого и, на первый взгляд, мало заметного человека, похожего на многие тысячи других людей нашего времени. Приятно, что С. Сартаков так удачно открыл его для читателя. Подстать Алексею и его жена, которую он «украл» у ее старика-отца с одинокой таежной заимки. Она также трудолюбива и находчива, искренне •радушна и весела. По-настоящему ее настойчивый характер проявился в годы Отечественной войны, когда она пошла на завод, чтобы заменить мужа, уш ед ­ шего на фронт, и стала удалым плотогоном на бурной сибирской реке. Автор называл ее Денкой, Евденьей, Евгенией. Это имя соответствовало ее характеру, •ее облику и всему тому, что окружает ее в жизни. А теперь он почему-то стал зв ать ее Катей, Катюшей. И новое, неудачно выбранное, имя не вошло в нее, не слилось с нею, а осталось чем-то внешним, как наклейка на бутылке, да при том еще и фальшивая. М ягко и любовно С. Сартаков пишет человека в природе: «Она (К а т я .— А. К.) вышла навстречу мне простоволосая. Солнце, про­ биваясь сквозь плотную листву, озаряло ее фигуру мягким желтым вечерним светом . К азалось , что лучи этого мягкого света запутались у нее в волосах, так неотступно они следовали вместе с нею. В платке, завязанном узелком, она несла грибы — штук пятнадцать, не менее, — маленькие крепкие шляпки т а к и выпирали сквозь ткань платка»... Он находит свежие слова, когда говорит о лесах и реках, о зверях и пти­ цах . Но иногда хороший вкус .изменяет ему и в рассказах появляются не те слова , какие следовало бы сказать . Т ак журавли у него почему-то «гундосят», а глухарь «слюняво сюсюкает», но таких строк немного, и о них не хочется говорить, чтобы не портить того светлого обаяния, какое остается после про- •чтения книги Сергея Сартакова